— Тесса, я должен кормиться.
— Джаред, знаю, — уже спокойно продолжила Тесса, понимая, что ссора не разрешит сложившуюся ситуацию. — Но больше всего на свете хочу, чтобы моей крови тебе было достаточно, чтобы выжить.
— Дай мне переговорить со Слейдом, хорошо? — Джаред крепко её обнял. — Мы с этим разберёмся.
Тесса кивнула ему в грудь.
— Конечно.
Джаред, протянув за спину руку, запер дверь.
— Думаю, мне нужно тебе показать, как же сильно я тебя люблю.
— Если вы настаиваете, мистер Кинкейд, — со вздохом прошептала Тесса и ухмыльнулась, когда воин стал действием доказывать свои слова.
Сомнения в прекрасных глазах суженой не испарились, и Джаред поклялся себе, что всю оставшуюся жизнь он потратит на то, чтобы доказать любимой, что она для него единственная и неповторимая.
Дункан принёс домой все подарки с рождественской вечеринки. Пэм пошла укладывать Дэниела спать. Оглядев жилище, он улыбнулся. Наконец-то его холостяцкая халупа выглядела обжитой. Как же воин об этом мечтал!
Пройдя на кухню, вампир взял бутылку вина и два фужера. Перед сном Пэм любила пригубить винца. Толкнув дверь ногой, он вышел и, остолбенев, выронил бокал.
— Господи Иисусе, — воскликнул Дункан и с трудом сглотнул от вида Пэм, стоявшей перед ним в одном красном рождественском лифчике и трусиках.
Её шею украшал алый бархатный бант. Воин скользнул глазами по прекрасному телу и остановился на красных туфлях на высоких шпильках.
— Счастливого Рождества, — произнесла Пэм низким с хрипотцой голосом.
Не отрывая от суженой взора, воин в два шага преодолел между ними расстояние. Склонившись и не прикасаясь к Пэм, он поставил на столик позади неё бутылку вина и фужер. Потом подняв её руку, заставил любимую сделать оборот, впитывая глазами каждый сантиметр роскошного тела.
— Тебе нравится? — улыбнулась Пэм, снова оказавшись лицом к лицу с Дунканом.
В ответ тот только прорычал и впился в суженую поцелуем, обхватив руками её раздвинутые бёдра. Воин восхищался, с какой лёгкостью Пэм могла поставить его на колени и разрушить стены, которые он тщательно воздвигал столетиями вокруг сердца. Всего один взгляд – и он уже принадлежал ей душой и телом.
— Я воспринимаю это за положительный ответ, — хихикнула она, чувствуя прилив сил.
Дункан поднял Пэм, и та обхватила его за плечи.
— Мне так понравилось, что я сильно сомневаюсь, что мы доберёмся до кровати.
Пэм обхватила его ногами и ощутила его возбуждённый член. Набралась смелости и начала об него тереться.
— Возьми меня сию же секунду.
Он провёл пальцами по её лону, удостоверившись, что она готова его принять. Довольное урчание сотрясло тело вампира. Он расстегнул джинсы, высвободил пульсирующий член и отодвинул в сторону ткань малюсеньких трусиков. Одним резким толчком погрузился во влажное тепло, неистово целуя любимую.
Вколачиваясь в Пэм, он прижал её к стене.
— Ты станешь моей погибелью, — прорычал он. — Я никак не смогу тобой насытиться.
Ухватившись за плечи вампира, Пэм яростно принимала его толчки, словно от этого зависела её жизнь. Она открыла рот в беззвучном крике от накатившего на неё оргазма, перед глазами засверкали разноцветные звёздочки.
— Вот так, малышка, отдайся мне полностью, — прохрипел Дункан и укусил Пэм за шею, полностью в неё изливаясь.
Какое-то время они стояли, полностью соединившись. Наконец, воин чуть отстранился и глянул на суженую.
— Спасибо.
Пэм с трудом сглотнула, пытаясь отдышаться.
— За что?
— За веру, что я никогда не причиню тебе боли, — признался вампир и уткнулся носом ей в шею.
— Дункан, я всегда тебе доверяла, — ответила Пэм и обняла его за шею, когда слезинка от охватившей её неги и радости скатилась по щеке.
Войдя в кухню и включив свет, Сид увидел Адама, сидевшего за столом и уставившегося на бутылку пива в руке.
— Какого чёрта ты сидишь в темноте? — возмутился воин и начал собирать остатки еды со стола.
— Желания нет веселиться, — пробурчал Адам и пригубил пиво.
Сид закатил глаза и сел.
— Так значит, ты сидишь здесь и себя жалеешь?
— Нет, — огрызнулся полукровка. — У меня просто нет праздничного настроения.
— То есть ты просто сидишь в темноте и вдрызг надираешься, — кивнул вампир.
— Сид, отвали, — прошипел Адам. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.