— Ты же меня хочешь. Все женщины меня хотят!
— Я не хочу.
Дверь начала открываться. Таранис поднял рукy, и в дверь стальным тараном ударил сноп света. Я слышала голос Дойла и другие голоса, выкрикивающие мое имя.
Собаки набросились на Тараниса, он поднялся на колени, изливая из ладоней золотистый свет. От этого света у меня волоски на коже встали дыбом, я не удержалась от крика.
Свет слепил глаза. Мне мерещились мои собаки — на земле, обожженные, — Мунго пытался подняться, чтобы броситься снова.
Таранис встал, потащил меня за руку — я вырывалась, не давая ему меня увести. Дойл и остальные уже у двери, они успеют, они меня спасут!
Из ореола света возник кулак Тараниса, и наступила тьма.
Глава двадцать шестая
Медленно, с болью я пришла в себя. Пол-лица болело, а голову словно кто-то взламывал изнутри, пытаясь выйти наружу. Свет был слишком яркий, пришлось прикрыть глаза рукой. Я натянула на груди шелковую простыню. Шелковую?
Кровать шевельнулась; я поняла, что не одна здесь.
— Я убавил света, Мередит.
О Богиня, опять этот голос. Я открыла глаза и сразу же пожелала, чтобы это был дурной сон. Рядом со мной, опершись на локоть, лежал Таранис; белая шелковая простыня сползла у него ниже талии. Курчавые волосы на его груди цветом были темнее закатных волос на голове. Дорожка завитков уходила ниже, и мне совершенно искренне не хотелось убедиться, что он рыжий от природы.
Я вцепилась в простыню, как девственница в первую брачную ночь. В голове пронеслись сотни подходящих к случаю фраз, но вслух я сказала только:
— Где мы, дядя Таранис?
Видите, я ему напоминала, что мы родственники, я не билась в истерике. Еще в адвокатской конторе он себя показал абсолютно чокнутым, и доказал это с полной ясностью, стукнув меня по голове и принеся сюда. Так что я намеревалась сохранять спокойствие так долго, сколько мне удастся.
— Не зови меня дядей, Мередит, а то я сам себе кажусь стариком.
Я вгляделась в красивое лицо, пытаясь найти проблески разума, к которому я могла бы обратиться. Таранис улыбнулся мне нечеловечески очаровательно, и по его виду никто бы не сказал, что происходит нечто ненормальное. Он вел себя так, словно все это совершенно в порядке вещей. И это пугало едва ли не больше, чем любые его возможные действия.
— Хорошо, пусть Таранис. Так где же мы?
— У меня в спальне. — Он обвел ее рукой, и я посмотрела, куда он показывал.
В этой комнате стены увиты были цветущими лозами и украшены шпалерами плодовых деревьев, гнувшихся под тяжестью урожая. В роскошной зелени сияли и переливались драгоценные камни. Все вокруг было слишком красиво для настоящего — и едва я это подумала, я поняла, что не ошибаюсь. Это иллюзия. Разрушить ее я не пыталась. Зачем? Пусть тратит магию на украшение своей спальни — только на него самого эти фокусы и действуют. Хотя где-то в подсознании я удивилась, как это я так быстро поняла, что зелень ненастоящая?
— А как я сюда попала?
Тут он нахмурился, но ненадолго:
— Я хочу, чтобы ты стала моей королевой.
Я облизала губы, но они так и остались сухими. Попробовать логику?
— Я наследница Неблагого трона. Я не смогу стать и твоей королевой, и королевой Неблагого двора.
— Тебе нет нужды возвращаться в ту клоаку. Оставайся с нами. Ты родилась Благой.
Он наклонился, собираясь меня поцеловать.
Я ничего не могла с собой поделать. Я отпрянула назад.
Он остановился и задумался — похоже, о неприятном. Дураком он не был, это все действие болезни, видимо — уголком рассудка он понимал, что поступает неправильно, но безумие не давало ему это осознать.
— Ты считаешь меня красивым?
Я сказала правду:
— Ты очень красив, дядя.
— Я же просил, Мередит!
— Как угодно. Ты очень красив, Таранис.
— Но ведешь ты себя так, будто я урод!
— Даже если мужчина красив, это еще не значит, что я стану его целовать.
— Если бы тогда в зеркале стражи тебя не удержали, ты бы пришла ко мне.
— Верно.
— Тогда почему ты сейчас отдергиваешься?
— Не знаю.
И это было правдой. Передо мной во плоти лежал мужчина, чья магия даже на расстоянии не раз меня побеждала. А сейчас, с глазу на глаз, он вызывал во мне только страх.
— Я предлагаю тебе все, чего хотела твоя мать. Ты станешь королевой Благого двора и займешь место в моей постели и в моем сердце.
— Я не моя мать, и мечты ее я не разделяю.
— У нас родится красивый ребенок. — Он опять потянулся ко мне губами.
Я села, и мир закачался цветными пятнами. Меня затошнило, головная боль стала непереносимой. Я перегнулась через кровать и меня вырвало. Голова болела так, словно вот-вот взорвется, у меня от боли слезы полились.