Охранники попытались к нам подойти, но майор Уолтере применил по назначению командный голос — эхом отдавшийся по мраморному залу и вкатившийся в открытую дверь за спинами стражей:
— А ну назад!
Разговорчивый охранник сказал:
— Шенли, нашим целителям такого не вылечить. Пусть ей помогут люди.
У него были волосы цвета осенних листьев, когда они пламенеют на ветках, и глаза трех оттенков зелени. Он казался совсем молодым, хотя ему должно было перевалить за семьдесят — столько сейчас Галену, а Гален самый молодой из сидхе, не считая меня.
Шенли посмотрел на меня глазами из двух идеальных колец синевы. Я лежала на руках у Хью и смотрела на него сквозь слезы, а от виска до подбородка расплывался набухающий синяк.
— Что ты расскажешь журналистам, принцесса Мередит? — негромко спросил Шенли.
— Правду, — прошептала я.
В нечеловечески прекрасных глазах мелькнуло страдание.
— Я не могу пустить тебя к ним.
Он признавался этими словами, что знает: моя правда отличается от правды Тараниса. Знает, что его король солгал и что дал клятву в подтверждение лжи. Знает, но сам он клялся охранять Тараниса. Он в ловушке между своими обетами и вероломством Тараниса.
Мне бы даже жалко его стало, но я помнила, что Таранис не вечно будет наслаждаться ванной, даже при служанках, над которыми можно поиздеваться. В дюймах от нас — журналисты и относительная безопасность. Но как преодолеть эти несколько дюймов?
Майор Уолтере достал рацию из кармана плаща и нажал кнопку.
— Нам нужно подкрепление.
— Мы никого сюда не пустим. Применим силу, — предупредил Шенли.
— Она беременна, — сказала целительница. — Она носит двойню.
Страж с сомнением на нее покосился:
— Лжешь,
— У меня немного сил осталось, это верно, но чтобы такое почувствовать — мне магии хватает. Она беременна. Я слышу, как бьются под моей ладонью их сердечки, словно воробышки трепещут крыльями.
— Сердце так скоро биться не начинает, — возразил страж.
— Она была беременна, когда попала в наш ситхен. Ее силой бросили в кровать королю на поругание — беременную от другого.
— Не говори таких слов, Квинни, — сказал он.
— Я целительница, — сказала она, — Надо же мне когда-то заговорить? Пусть я заплачу всем, что имею, даже жизнью, но я клянусь тебе, что принцесса не меньше месяца носит под сердцем двойню.
— Ты клянешься? — переспросил он.
— Любой клятвой, какой пожелаешь.
Долгий миг они смотрели в глаза друг другу. В дверь за спиной у охранников забарабанили, послышался шум драки: полицейские и фэбээровцы пытались пробиться к нам. Стража Благих не хотела на глазах у журналистов, в прямом эфире слишком круто обходиться с полицейскими — судя по шуму, полицейские такими моральными проблемами не страдали. Дверь содрогалась от ударов.
Разговорчивый страж шагнул к своему капитану:
— Ей надо верить, Шенли.
— Король тоже поклялся, — возразил тот. — И никто не явился покарать его за клятвопреступление.
— Он верит тому, что говорит, — сказала целительница. — Ты сам это знаешь. Он верит в свои слова, и потому нельзя назвать его лжецом — только правдой они все равно не становятся. За последний месяц всем все стало ясно.
Шенли глянул на своего подчиненного, на целительницу, наконец на меня.
— Правда ли, что король тебя спас от насильников-Нблагих?
— Нет, — сказала я.
Глаза у него заблестели, но не от магии.
— Он унес тебя против твоей воли?
— Да, — прошептала я.
Из прекрасных глаз скатилось по слезинке. Он коротко поклонился:
— Приказывай.
Я понадеялась, что правильно его поняла. Громко, насколько я осмеливалась при жуткой головной боли, я объявила:
— Я, принцесса Мередит Ник-Эссус, обладательница рук плоти и крови, внучка Уара Свирепого, приказываю тебе отступить и дать нам пройти.
Он поклонился ниже и, не выпрямляясь, шагнул в сторону.
Майор Уолтере снова поднес рацию к губам:
— Мы входим. Повторяю, с нами принцесса. Освободите проход.
Шум драки стал громче. Синеглазый страж сказал в воздух:
— Стража, освободить дорогу. Принцесса уходит.
Шум стал тише, потом смолк. Синеглазый страж кивнул своим товарищам, они открыли огромную дверь.
Хью шагнул вперед, Дойл пробрался ближе к нам. В глаза ударил слепящий свет — секунду я думала, что это магическая атака, а потом поняла: это просто прожекторы и вспышки фотокамер. Я зажмурилась, и Хью внес меня в двери.