— Кто это — «она»? О ком ты говоришь?
— О Роберте Гудхью. Она собиралась за Ральфа замуж.
Дорис сейчас же отозвалась, инстинктивно хватаясь за малейшую возможность:
— Может быть, это она и убила. Может, он ее бросил.
— Я как раз думаю об этом, — ответил Брейд. — Я уже много передумал. — Он опустил на стол страницу рукописи, которую держал в руке. — Дорис! Послушай меня!
— Да? — ответила она.
— Давай обсудим все это вместе. Ну неужели я должен терзаться один? А вдруг ты заметишь что-нибудь такое, чего не вижу я? Ради бога, может быть, ты найдешь какой-нибудь выход.
Дорис склонилась над нетронутым вязаньем.
— Хорошо, — сказала она, — если тебе нужно поговорить об этом, давай поговорим.
— Я было решил, — начал он, — что все надо по порядку записать. Это было мое первое побуждение. Но потом я подумал: а что, если кто-нибудь найдет в корзине клочок бумаги или пепел и заинтересуется, что это я сжег? Понимаешь, я теперь сам не знаю, что лучше, что хуже. Это просто невыносимо… Допустим, — продолжал он, — мы решили, что это убийство. Тогда прежде всего нам надо установить, кто убийца. Я уже говорил тебе вчера вечером, что этот «кто-то» должен знать химию и должен быть знаком с методами работы Ральфа. Тут, очевидно, подозрение падет на меня, но если не считать меня, то кто может быть еще? Правда, есть один человек, который имеет доступ в лабораторию Ральфа и может наблюдать за его работой.
— Кто?
— Грегори Симпсон. Они пользовались лабораторией вдвоем. Он говорит, что Ральф не обменивался с ним ни единым словом, и, может быть, так оно и есть, но тем не менее Симпсон мог наблюдать, как работает Ральф, он мог видеть, что Ральф приготовил колбы с ацетатом и спрятал их в столе. У него возможностей больше всего, но и другие — Чарльз Эммит, или кто-нибудь из аспирантов, или хотя бы Кэп Энсон, — кто бывает в этой части здания, могли заметить то же самое. Другими словами, теоретически возможно, что кто-то вошел в лабораторию Ральфа, когда его там не было, просмотрел его записи и узнал достаточно, чтобы разработать план убийства. Но, понимаешь, все это не очень вероятно… Что касается самого способа убийства, то на первом месте тут, безусловно, стою я. Затем, с меньшей вероятностью, идет Симпсон. Остальных, кто бывает на нашем этаже, с трудом можно заподозрить. Что касается всех прочих, то вероятность тут бесконечно мала.
— Почему ты считаешь, — спросила Дорис, — что Симпсон занимает второе место? По-моему, у него точно такие же шансы, как и у тебя.
— Ему всего двадцать два, и никаких мотивов.
— У него нет мотивов, о которых ты знаешь, но ведь ты не Бог. Если на то пошло, то у тебя тоже нет мотивов.
— Вот тут меня кое-кто беспокоит. После смерти Ральфа я наводил некоторые справки…
Дорис сразу нахмурилась.
— Зачем ты это делал? Хуже ничего не мог придумать?
— Я был очень осторожен. Кроме того, мне кое-что рассказывали, не дожидаясь моих вопросов. Во всяком случае Ральф, по-видимому, недолюбливал меня или боялся. А может быть, и то и другое, я не очень уверен.
— С чего ему не любить тебя?
— По-видимому, он вообще мало кого любил. Не знаю, чем я ему не нравился и почему он меня боялся, да это и неважно. Каковы бы ни были причины, полиция может представить это как повод для убийства. Они могут сказать, что я для него много сделал или считаю, что много сделал, а он оказался неблагодарным и вел себя со мной не лучше, чем с другими. И тогда в припадке негодования я его убил.
— Но это же безумие!
— Полиция может решить, что я сумасшедший. Ведь бывает, что я срываюсь, выхожу из себя. Известно, что я кричу на студентов, когда они выкидывают какой-нибудь идиотский номер. Боюсь, я бы избил Ральфа, если бы эта история с цианидом действительно оказалась несчастным случаем и он бы выжил. Все знают, что иногда я не могу себя сдержать.
— Так может быть с кем угодно, — сказала Дорис. — Нет, конечно, у кого-то должен быть настоящий повод — одной вспыльчивости мало.
— Такой человек есть. Джин Мэкрис.
— Вот как? И какие же у нее мотивы?
Брейд рассказал ей.
— Ну, я смотрю, у вас не университет, а какой-то рассадник секса.
Брейд пожал плечами:
— Похоже, правда? Как бы там ни было, у Джин Мэкрис есть повод, но нет знаний.
— Много ли нужно знаний, чтобы поменять пробирки?
— Нужны не только знания. Нужна уверенность. Я думаю, не химик просто не решился бы иметь дело с цианидом — он побоится, что яд проникнет сквозь кожу. А вот у Роберты, если предположить, что Ральф ее бросил, есть и мотивы, и знания. Правда, у нас нет оснований считать, что он ее бросил… Конечно, — продолжал Брейд устало, — могут существовать мотивы, о которых мы не догадываемся, ты об этом уже говорила. Ранке, например, очень не любил парня. Встает вопрос: насколько сильно он не любил? Нет ли в их отношениях того, чего мы не знаем? Фостер чуть не исключил его. Может быть и здесь было что-то, что нам неизвестно.