Немного скрасили ситуацию столичные гости Химоза и особенно словивший кураж Кирдыков: не испортили и справились с задачей куда лучше, на классе, хоть и фанера порой сбоила и трещала по швам. А так – веселого вышло маловато, да и откуда, когда кругом засилье силовиков? Рядовой, загнанный на площадь люд мок, мерз, прятался под зонты, кутался в дождевики, понуро фотоотчитывался и стремился слиться за ограждения по домам. Но не тут-то было: бдительные товарищи в штатском просто делали свою работу и умеючи возвращали в загончик, истово следя за правильным порядком. Дана команда – праздновать, ликовать: извольте. Через часок, впрочем, когда по славной традиции подвезли корыта с пойлом, а кое-кто уже впадал в беспамятство, меры безопасности все же упростили, поубавили. Некоторым горожанам даже удавалось прорваться через кордон и удрать в туман. Однако подлинный мрак и обман поджидал извне – было уже слишком поздно…
Усиленные глушилки сигнала, врубленные после плановых фотоотчетов об успехе прошедшего мероприятия, напрочь блокировали экстренные предупреждения о том, что ураган «Мальвина» неумолимо набирает обороты. И неожиданно для всех экспертов и синоптиков сменил курс, стремительно надвигаясь точнехонько на многострадальный город. Предупреждения кричали, что необходимо как можно скорее покинуть вообще все и эвакуироваться в бункер, а не то… Да и сигналы-то эти, надо сказать, посланы были с халатным опозданием, поскольку на вахте Министерства чрезвычайных промедлений, где разливали еще с утра и тупо все прощелкали, лишь виновато чесали репу и констатировали досадный факт: город и население уже не спасти. Так что можно и дальше не дергаться: что уж тут поделать – раскладец. Пока власть предержащие с аппетитом пилили пирог и прикидывали, как бы урвать кусок послаще, пока держиморды удерживали стадо в стойле, а само стадо находило сплошные плюсы в стабильности своего прозябания на сквозняке мироустройства, иного исхода и ждать не приходилось. С хрустом треснул экран, разлетелись оградки… во всей ярости и красе явилась разгневанная «Мальвина».
Странным макаром траектория урагана сперва петляла аккурат по зажиточным южным угодьям, первым под удар попало «Золотое дно» – элитные строения рушились как карточные домики, богатые механические повозки взмывали в воздух как игрушечные, и лишь обглоданные остовы обрушивались оземь. Вскоре крепко досталось центру. Особенно красиво и эпично пал Дворец.
Нельзя не упомянуть задним числом, как еще лет десять тому назад проповедовал на макондовщине один страстный и принципиальный эколог Пафнутий: со всеми выкладками и диаграммами обосновывавший, что варварская вырубка лесов, в конечном счете, приведет к катастрофическим экологическим, экономическим и просто экстремальным последствиям. Однако правдорубство, как водится, закончилось катастрофично первым чередом для самого Пафнутия – глобальная угроза решалась отсутствием назойливого человека. Уж после того пару раз по окрестностям гуляли смерчи калибром помельче, а все же прежде совершенно не свойственные уездным ландшафтам. Однако местный Комитет занимательной статистики умело преподнес новинку как уникальную находку, сулящую даже множественные выгоды и широкие перспективы для народного хозяйства. Церковники объясняли происходящее скромными пожертвованиями и неискоренимой греховностью местной паствы. Общими усилиями, в общем, мало-помалу замяли, замолили.
Не помогло.
Руслана, нареченная Урсулой, накрепко заперлась в фамильной землянке, предпочитая достойное одиночество пошлым утешениям после смерти супруга Аркадия. Дочь испанского голеадора из третьего дивизиона, потоптавшего по молодости макондовскую пыль и грязь, а затем безвозвратно укатившего в солнечную Андалусию, сильно пережила своего неведомого отца, и вот уже стала сухой вдовой. Дни протекали в мелких гоношениях и неотступно накатывающих воспоминаниях. На смену быстрым дням приходили бесконечные млечные ночи. Руслана тешилась тем, что в который раз перечитывала две самые любимые книги испаноговорящих: то «Дона Кихота», то вторую, найденную в юности в обширной библиотеке своего деда – полковника горячей крови. Сейчас она дочитывала-перечитывала ту, вторую, что в жанре реального магизма. Сто лет – один ответ. Одиночество – сбывшееся пророчество. А что оставалось, если современные ей человеческие существа не в состоянии написать ничего даже близко подобного, могучего, вековечного. «Черт побери! – воскликнула она, расхохотавшись – кто бы мог подумать, что мы и вправду станем жить не лучше каннибалов!» – обращаясь к незримому присутствию Аркадия и одновременно цитируя произведение. «Что с нами сталось? Возобладала инерция традиций, воспроизводство бессилия, цифровое затмение» – отвечало присутствие. В памяти Русланы вспыхнули яркой молнией времена далекой юности, когда люди еще были людьми. Чаще глупыми и плохими, понятно, нежели добрыми и благородными. Но все-таки мыслящими индивидуумами, а не биологическими потребителями приложений и обновлений. Что ж, логический финал не заставит себя долго ждать.