Я тем временем вытащил раскладной телефон из кармана. Ужас, через что он со мной сегодня прошёл. В этом вся дохлая участь простых телефонов, которые используются для темных дел. Они видят и слышат многое, участвуют в жести, и стремительно заканчивают свою жизнь. Взрываются сверхновой, чтобы потом всё, что должно остаться тайным, исчезло вместе с ними в новообразовавшейся чёрной дыре. Мне кажется, что все эти заводы по производству одноразовых телефонов, знают, для чего они их изготавливают миллионами, а не тысячами. Корпорации и дешевые производители успокаивают себя и общественность рекламами в духе: «Идёшь в поход? Жаль терять свой Яблофон? Купи дешевый аппарат!» или «Ваш ребёнок похерил уже четыре сотовых? Жаль брать новый дорогой, но нужна связь? Наш одноразовый аппарат решит вашу проблему!».
Везде между строк скользят фразы: «Слышь, братан? На дело идёшь, и надо, чтобы мусора не отследили? Ну дык бери нашу простушку. В ней нихуя нет. Потом избавишься от неё сразу после дела и всё! Пальчики протереть только не забудь!».
Я включил аппарат, и он три раза пискнул, сообщая о количестве присланных мне сообщений.
С номеров, подписанных в телефонной книге соответствующими цифрами, пришли одинаковые смс-ки. Все отправили звёздочку. Это значит, что Губер, Домысел и Доцык благополучно добрались до безопасного места, и избавились каждый от своего телефона, перед этим отправив на все номера весточку о том, что они сбрасывают свою мобилу.
Я сжал в кулаке раскладной телефон, сломав его пополам в месте скрепления двух его частей. Раздался приятный хруст сломанной вещи. Обожаю ломать ненужные предметы, которые кто-то до меня собрал или построил. С разбега зарядить вертухой в голову снеговика, разбить стекло у выброшенной на помойку оконной рамы или нажать на кнопку, запускающую компактор, чтобы превратить старую тачку в аккуратный кусок металла.
Я бросил куски на столик мимо Киры. Она сопела надо мной и, высунув кончик языка, накладывала шов.
– Дай мобилу Ольке набрать, – попросил я её.
– Она на тумбочке. Подожди, закончу и принесу.
– Нет, щас принеси.
Она издала недовольный вздох и натянула иглу вместе с нитью.
– На! Держи. Вот так прямо держи не отпускай.
Я послушно держал на весу иглу с нитью в натянутом состоянии, пока Кира ходила за телефоном. Она сама начала звонок и сразу прекратила.
– Олька попросила, – пояснила Кира. – Сказала сбросить, а она сама перезвонит.
– Видать вечерок в змеином окружении проводит наша Олька, – заметил я. – Эх, разворошили мы гадюшник своей стрельбой.
– Почему так грязно вышло? – поинтересовалась Кира.
Я поморщился. Частично из-за того, что она в этот момент протыкала кожу, чтобы наложить последний шов, а частично из-за того, что своим вопросом она напомнила мне, насколько я недоволен тем, как мы провернули дело.
– Они попытались сопротивляться, – слегка слукавил я. – Нам пришлось их хлопнуть, иначе бы они хлопнули нас.
Кира закончила накладывать шов и села напротив меня.
– Как ты думае…
Её вопрос прервал звонок.
– Да, Оля! Да, у меня. Сейчас.
Она протянула мне телефон.
– Как оно, Грунь? – спросил я жизнерадостно.
– Вашу мать, Бостон! – зашипела Олька.
Я устало закрыл глаза. Ну, я примерно догадываюсь о том, что она мне сейчас расскажет. Мне для этого уже даже Дурь не нужна. Система показала мне всё для этого ещё там, у грузовиков. Она определила, что ВХ был какой-то важной ментовской персоной, а мы его приговорили. Если бы мы связали всех четверых и уехали, как и планировалось, тогда им было бы сложнее воздать нам за обиды, потому что они сами нарушали закон в первую очередь. Но мы повысили ставки и не вытянули по картам. Мы покрыли их преступление новым, и теперь именно мы были в роли отыгрывающихся.
– Так всё плохо, а?
– Вруби телек и послушай сам!
– Я телек принципиально не смотрю. Там одни пропагандоны и говорящие головы, а всё то немногое годное, что там есть, я могу и в инете глянуть.
– Заткнись! Всё тебе как с гуся вода! Все местные каналы весь вечер трезвонят о том, как сегодня банда дерзких грабителей напала на кортеж, развозящий гуманитарную помощь по аптекам города.
– Ну вот, говорю же, пиздаболы они! Ни слова про то, что кто-то мусорской её сначала себе присвоил.
– А это уже не важно, Бос! Ваще не важно! У нас теперь проблемы куда серьёзнее лживых новостников. Знаешь, кого вы завалили? – она снизила голос ещё сильнее и перешла почти на шёпот.
– Ну, догадываюсь, что кого-то непростого.