Навозная бомба!..
И — ехидное, очень знакомое «хи-хи!» за ближайшим углом…
Питер Петтигрю, сукин сын… Успел, гадёныш, и в «Зонко» затариться, и нас выследить!!! Отчаянно кашляя и утираясь рукавом, рву за угол. Так и есть, он!
— Что, Снивеллус, поймал кило драконьего?.. Держи ещё!
Новый взрыв заволакивает мерзким дымом узкий переулок. Я задыхаюсь, слезящиеся глаза готовы выскочить из орбит. Где-то наверху, на втором этаже, громко хлопает оконная рама, и на голову мне обрушивается не меньше ведра холодных помоев пополам с бранью невидимой хозяйки дома.
— А ну, пошли отсюда, мерзавцы! Нашли место для своих идиотских забав!
— Экскуро! — Лили подбегает ко мне, пытается заклинанием счистить липкий драконий навоз с лица и одежды…
— Потом! Сначала со скотиной этой разберусь!
«Ну, всё! Каюк тебе, шваль подзаборная!!!»
Отчаянным жестом я рву из кармана палочку. Есть такое заклятие — Авифорс. Для дуэли — то что надо: преобразует противника в какую-нибудь глупую курицу. Или даже в целую птичью стаю! Ещё на втором курсе проходили. Можно и невербально бросить…
А если чуть изменить привычную формулу, вложить в заклятие больше презрения к врагу и гнева… Тогда — держись, ненавистный Питер Петтигрю!!!
— Лили, смотри!..
С конца моей палочки срывается флуоресцентно-голубой луч. Впечатывает дракклова гриффиндорца в косяк запертой двери чужого дома. Пёстрой грудой опадают на крыльцо форменная мантия с замызганным подолом, широкие штаны, мятая клетчатая рубашка с джемпером… А из-под них, отчаянно визжа, веером взлетает косяк бурых летучих мышей, мечется, бьётся в окна...
— Ступефай!.. — оранжевая вспышка парализует и отшвыривает меня от Лили. Я в сознании. Только сделать уже ничего не могу, разве что злобно повращать глазами.
«Блэк, мать его! В засаде сидел — за крыльцом… Конечно, когда это Петтиргю лез сражаться со мной в одиночку!»
Валяясь навзничь на ледяной мостовой, в луже вонючей грязи, я вижу, как летучие мыши разлетаются по всему переулку, забиваются под карнизы, прячутся в слуховых окошках. Как невесть откуда взявшийся Поттер помогает подняться Лили, и она, ошеломлённая, доверчиво опирается на его руку.
Слышу голоса:
— Где Хвост?
— Сохатый, мышей надо как-то ловить!
— Мышей? Ты чего, Бродяга? Зачем?
— Это и есть — Хвост!.. Сопливус чем-то приложил. Вроде Авифорса, похоже, только темнятина какая-то. Я его… того… Обезвредил, вон лежит. Но как теперь Хвоста вернуть, если мыши разлетятся?..
— Может, на Фините взять?
— Пробовал. Не канает!!!
— Ох, черт!.. И что делать?
Лили наконец-то приходит в себя. Бросается ко мне.
— Реннервейт!.. Северус, расколдуй Питера! Немедленно!
— Нет. Пусть… полетает немного! Ему полезно!
Я с трудом поднимаюсь. Липкая грязь застывает на мне жёсткой коростой. Холодно. Невыносимо холодно…
— Расколдуй! Я прошу тебя…
— Нет!
Благодаря блэковскому Ступефаю я утратил контроль над мышиной стаей. И у меня уже просто не получится собрать её снова, чтобы отменить заклятие. Нет гарантий, что если попробую сейчас, гриффиндорцы не получат своего подлого дружка без руки или без ноги. А может, и без головы — в виде готовенького покойника. Но объяснять долго.
Холод, пульсирующая боль в висках после недавнего оглушения — и страх. Тошный, пронизывающий насквозь до нутра страх в изумрудных глазах Лили…
Страх вместо восхищения моим могуществом, на которое я, признаться, наивно рассчитывал…
— Ты… не можешь?!.
— Да, не могу!!! Блэку своему спасибо скажи...
— У-у! С-сволочь!!!
Поттер подскакивает ко мне и оглушительной оплеухой сбивает наземь. Пинает в бок что есть духу. От боли я складываюсь пополам. Тянусь за выпавшей из руки палочкой. Заметив это, он пинает ещё раз — метко, точно «под дых».
«Только не застонать!..»
— Джеймс! С ума сошёл! — Лили буквально оттаскивает его от меня за одежду.
— Ступефай!!! — новая оранжевая вспышка от Блэка припечатывает меня к ледяной мостовой, и я теряю сознание…
…Полночь. Больничное крыло. Пять часов спустя. Мадам Помфри чуть ли не силой вливает мне последнюю — третью по счету — порцию успокаивающего, сообщает мне, что до утра я останусь здесь. И, неслышно скользя по надраенному паркету мягкими туфлями, исчезает за ширмой, где слышатся сдавленные подвывания и повизгивания.
«Петтигрю? Значит, все-таки нашёлся тот, кто снял чары?..»
С этой мыслью я проваливаюсь в удушливую темноту.
* * *
16.12.1974. Хогвартс
— По большому счету, я должен сейчас решать вопрос о вашем исключении из школы, Снейп.
Профессор Слагхорн демонстративно спокоен. Стоит у окна, толстым пальцем ковыряется в короткой прокуренной трубочке-носогрейке. Разговор его явно тяготит.
— Скажите спасибо, что Люпина в «Трёх Мётлах» задержала для беседы профессор Макгонагалл, и в переулке они появились вместе. Если бы не её искусство, Петтигрю могли бы и не спасти.
«Значит, Макгонагалл… Повезло негодяю!»
— Вы отдаёте себе отчёт в том, что едва не совершили непоправимое, Снейп?
— Вполне, профессор.
— И вы более ничего не хотите мне рассказать? Ведь были же у ваших действий какие-то… причины?
— Возможно, навозная бомба, брошенная Петтигрю в девочку, не покажется вам достойной причиной, профессор?
— В девочку?.. Ах, да, там же была Лили Эванс… Милейшее дитя! Солнышко, радость… Вы хотите сказать, что этот Петтигрю посмел её обидеть?
— Ну… Мы гуляли вместе… А он бросил навозную бомбу. И потом ещё — уже в меня.
— Значит, гриффиндорцы затеяли ссору первыми?
— Получается, да.
— Все равно это не повод отвечать на глупость однокашника заклятием, которое способно нанести непоправимый вред здоровью человека. Я хочу, чтобы вы это поняли, Снейп. Профессор Макгонагалл уже сняла тридцать баллов с нашего факультета за ваши действия. Я добавляю к ним ещё минус десять. И накладываю на вас дисциплинарное взыскание до конца семестра. Отныне вы лишаетесь права прогулок в Хогсмиде и отстраняетесь от посещения всех увеселительных мероприятий, включая общий пир и Рождественский бал. Каждый вечер с шести до восьми часов вы будете находиться в библиотеке и помогать мадам Пинс. Убираться, чинить переплёты, расставлять книги, двигать стеллажи, носить за ней стремянку — всё, что она вам ни прикажет. И учтите, ещё один малейший проступок, и от исключения вас даже я не спасу…
Я делаю над собой усилие, чтобы не усмехнуться. До конца семестра — полторы недели. Прогулки? А к чему мне они, если Лили уже сказала, что больше меня не позовёт? Бал? Да ни для кого не секрет, что танцую я, будто метловище проглотил, и то если Лили потехи ради вытащит меня на «белый» вальс. Трудовая повинность в библиотеке? Тоже мне, нашли Азкабан!.. Будет время наладить с мадам Пинс такие отношения, чтобы давала читать то, что только старшекурсникам положено!
— Профессор!.. А Поттеру за то, что бил меня ногами, тоже полагается дисциплинарное взыскание?
— Я поговорю с Макгонагалл… Думаю, что минус двадцати баллов эти побои стоят… И ещё по десять за каждую навозную бомбу от Петтигрю. Сколько их было? Две? Три?
— Спасибо, профессор!
— Не стоит благодарности, — он втыкает свою носогрейку в седые усы, пожелтевшие от табака, но так и не решается закурить в кабинете. — Ступайте!
Через час, отправившись отбывать своё дисциплинарное взыскание к мадам Пинс, я встречаю Лили у закрытой двери в кабинет нумерологии. Тугая волна необъяснимой дрожи охватывает меня с головы до ног.
— Здравствуй!..
— Привет, Сев. Как ты?
— Ничего. Получил от Слагхорна отработку до конца семестра. В библиотеке… А синяки скоро сами сойдут.
— Ты… можешь мне сказать, что это было?
— С Питером?