Она бросила взгляд на украшенную старинной картиной стену. Монументальное полотно, авторская копия Рембрандта «Урок анатомии доктора Тюльпа», оказывается, обрело дополнительного персонажа. В изящной, только слегка опалённой раме, по левую руку от знаменитого голландского хирурга над аутопсированным висельником восседал седоголовый профессор в старомодном фиолетовом плаще. Финеас Найджеллус Блэк, экс-директор Хогвартса…
— Сама, Финеас… Кстати, что вы здесь делаете? Ваш портрет в моем кабинете гораздо чаще пустует, чем следовало бы.
— Значит, все-таки в вашем кабинете… А я, представьте, предполагал, что в кабинете глубокоуважаемого профессора Снейпа.
— Глубокоуважаемого!.. — не сдержавшись, фыркнула Макгонагалл.
Что греха таить, серьёзного уважения у неё Снейп, пожалуй, не заслужил и за почти три десятка лет знакомства. Она, скорее, соблюдала по отношению к нему законы профессиональной этики — не более…
Она помнила его одиннадцатилетним ребёнком — неряшливым, неухоженным, дичившимся окружающих, отталкивающим почти любую протянутую с искренним желанием помочь руку. Потом — хмурым подростком, в темных недоверчивых глазах которого уже успела поселиться жгучая ненависть к очень многим хорошим людям, то и дело вспыхивавшая внезапными взрывами агрессии... Все-таки хорошо, что этот странный, нелепый парень, пусть и десять раз неглупый и очень внимательный к учёбе, не попал к ней на Гриффиндор! И со всеми мрачными тайнами его души пришлось иметь дело милейшему старине Слагхорну. Хотя… Слагхорн-то все-таки его упустил, коль скоро руку Снейпа украсила Чёрная метка!
Она едва не закатила Дамблдору настоящий скандал, когда тот притащил Снейпа в школу — уже как преподавателя. Мыслимое ли дело — доверить детей пожирателю смерти! И что за декан факультета получится из юнца всего-то двадцати одного года от роду, да ещё с таким неуживчивым нравом и явными последствиями детских психотравм. Он же на учениках будет попросту отрываться за собственные жизненные неудачи!..
О том, что с новым коллегой придётся считаться всерьёз, она впервые подумала тогда, когда третий год подряд над пиршественными столами главного зала расцвели зелёные флаги. Слизерин снова взял Кубок школы и держал его достойно и крепко ещё четыре года, утратив победу по очкам лишь в год поступления Избранного. Пожалуй, соперником Снейп был отличным. Ни на мгновение не дающим расслабиться.
Постепенно она даже начала верить Снейпу. Во-первых, потому что ему необъяснимо — кажется, даже абсолютно — доверял Альбус Дамблдор. А во-вторых… Ну она же не слепая! После возвращения Того-кого-не-зовут-по-имени от деятельности Северуса была совершенно определённая польза Ордену Феникса...
Но все изменилось прошлым летом — в тот день, когда Дамблдора не стало. Минерва Макгонагалл была первой, кто отнёсся всерьёз к словам Гарри Поттера о том, что именно Снейп сбросил старика с башни Обсерватории, применив самое страшное смертельное проклятие, какое только известно миру по эту сторону барьера Секретности.
В тот день Северус Снейп стал ей смертельным врагом. Когда захвативший власть Волдеморт назначил его директором школы, первой её мыслью было хлопнуть дверью…
«Но уйти, бросив на произвол судьбы и пожирателя смерти своих учеников? Трусостью попахивает, дорогуша!»
И она осталась — ради них.
Когда вчера пришлось поднять на Снейпа палочку, она не жалела ненависти, вложенной в алые сполохи боевых заклятий…
— Ни слова более об этом убийце и трусе, Финеас!
— Хорошо, глубокоуважаемая исполняющая обязанности… О нем — не будем. Давайте о вас! Смею заметить, во вчерашнем бою вы выглядели просто великолепно! Валькирия! Эриния, явившаяся мстить за своего наставника и старшего друга. И ваши коллеги… О, это было восхитительно! Мирнейшая мадам Спраут со своими мягкими манерами, исступлённо пытающаяся поразить врага простым, но эффективным Ступефаем! Несравненный Флитвик, лучший дуэлянт в свои студенческие годы, вознамерившийся сокрушить ненавистного начальника путём укладывания на него груды железа, изящно оформленного кузнецом в миланский доспех пятнадцатого века! И даже всегда неконфликтный интеллигент Слагхорн… Вы ведь атаковали первой, дражайшая Минерва?..
— Вы спустились сюда и заняли место среди учеников профессора Тюльпа, созерцающих анатомированный маггловский труп, лишь для того, чтобы поведать мне, как изгнание того, кому не место в директорском кресле, выглядело со стороны, Финеас? — Она усмехнулась.
— Нет, для того, чтобы задать вам вопрос: вчетвером на одного — это, должно быть, старинная Гриффиндорская традиция? Но, по моим подсчетам, ей лет двадцать восемь всего… Ну, ладно, ваши мальчики! Но вы, вы, глубокоуважаемая Минерва?! Неужели побоялись в одиночку не справиться с собственным бывшим учеником, который по сравнению с вами — щенок! С каким-то мелким пожирателем смерти, ставленником Того-кого-и-по-имени-то-назвать-грешно?.. Кстати, вы изволили обратить внимание на то, что ни вам лично, ни кому-либо из ваших отважных и доблестных соратников почему-то не досталось ни одной Авады?.. И даже плюгавенького Ваддивази не досталось! Изобретатель сокрушительной Сектумсемпры — и воюет, как школьница, опасающаяся пролить чужую кровь, расшвыривает соперников одними Протего?.. Испугался вас, должно быть…
Профессор Макгонагалл почувствовала, как её сердце вспыхнуло душным, парализующим разум гневом, и багровое пламя загудело в голове, как в печной трубе. Будто какой-то бессовестный и глупый шутник плеснул керосином на мирно и ровно горящие дрова в камине…
— Что бы ни произошло за последние сутки, достойнейший мистер Финеас Найджеллус Блэк, я была права! Замок признал меня в качестве руководителя школы Хогвартс и… хранительницы магической защиты этих древних стен. Иначе мы не выиграли бы сражения. Иначе я вообще никогда не смогла бы войти в директорский кабинет! Как мисс Амбридж, которая тоже в своё время исполняла обязанности директора, однако допущена в святая святых Хогвартса так и не была!..
— Ну, теперь-то войти туда совершенно не трудно! — язвительная насмешка так и не исчезла с обрамлённых щегольскими усиками и мушкетёрской бородкой губ нарисованного экс-директора, — Пара-другая Бомбардо на несчастную горгулью — и заходи, кто пожелает! Вот как раз в данный момент там безо всякого вашего дозволения находятся два ученика. И я искренне надеюсь, что они успели ознакомиться с неким очень важным внепрограммным материалом, который и побудил их нарушить школьную субординацию…
«Ах, ты… слизеринская бестия, Финеас!»
Подобрав полу длинного зелёного платья, профессор Макгонагалл понеслась наверх так скоро, как только смогла.
* * *
02.05.1998. Хогвартс
Глубокая каменная чаша, отделанная металлом, тихо светилась на директорском столе. Над голубовато-серебристой жидкостью вился осторожный, невесомый, светлый дымок. По рунной вязи над ободом перебегали серебристые искры.
Гермиона чувствовала острое покалывание в кончиках пальцев и стискивала холодную руку притихшего Рона. Только что они вдвоём вынырнули из серебристо-белого водоворота чужих воспоминаний и ещё не успели ни осознать увиденного, ни принять его...
— Магия там буквально кипит, Рон…
— Ты боялась?
— Нет.
— А я боялся, — Уизли взъерошил рыжий чуб и покосился на чашу, — что меня в очередной раз стошнит от этого проклятого Снейпа! Противный он все-таки тип, что ни говори…
— Ты что, ничего не понял?
— Да понял, конечно. Но, знаешь ли… За талант, как говорится, прощается многое, но далеко не всё!
— А я была бы, наверное, счастлива, если бы… какой-нибудь парень… полюбил меня так, как он свою Лили!
— Что-о? «Какой-нибудь парень»? А я, по-твоему, не могу?
— Можешь… наверное!..
Они ещё долго сидели бы в обнимку в гулкой тишине пустого кабинета. Но по мраморной лестнице мелко и дробно простучали торопливые каблуки, и Гермиона узнала звук шагов своего декана. А в пустой багетной раме у полок с некомплектным собранием подшивок «Трансфигурации сегодня» за период с 1934 по 1996 год бесшумно возник и ухмыльнулся в седые усы неугомонный Финеас Найджеллус Блэк.