В январе, когда наша семья похоронила бабушку, я и в страшном сне представить себе не могла, что несколько месяцев спустя мне придётся вернуться сюда, чтобы проводить в последний путь своего любимого мужчину. Что в опустевшем доме появятся люди, которые никогда прежде не бывали под его крышей. И что они все, столь разные, не только придут проститься с покойным, но и по своей воле помогут совершить нам с Остином должностной подлог.
Для многочисленных врагов и ничтожно малого количества друзей Северус Снейп навсегда останется пропавшим без вести. Его внезапное исчезновение наверняка породит много слухов, но лишь немногие будут знать правду о том, где он и что с ним сталось на самом деле. Я верю, что он хотел именно этого, когда его образ явился мне в больничной палате и едва не увёл за собой за грань.
Он упокоится здесь — под тревожным, набухшим дождевыми облаками небом моей родины. Посреди вересковой пустоши, где гуляют резкие, пахнущие свежестью и солью ветра, прилетевшие с океана.
…Я наблюдаю за тем, как Гермиона Грейнджер, старательно взмахивая палочкой, обводит ею пространство и шепчет слова защитного заклинания: никто из живущих в деревне магглов не должен стать свидетелем похорон чародея. Лицо девушки осунулось и побледнело. Она то и дело оборачивается в сторону рослого рыжеволосого паренька, Рона Уизли, который подбадривает её ласковым взглядом.
Его ученики… Вряд ли любимые, если судить по тому, что они оба гриффиндорцы и лучшие друзья Гарри Поттера. И, тем не менее, сегодня они здесь. Слишком много пережившие за одну ночь, увидевшие смерть тех, кто пал в битве за Хогвартс. Уцелев в бойне, ребята пришли сюда, чтобы отдать дань памяти своему преподавателю и соратнику, без которого победа в войне была бы немыслима.
…К церемонии кремирования почти всё готово. Минерва Макгонагалл, неестественно прямая, сосредоточенная, заканчивает трансфигурировать сухие прошлогодние стебли вереска в брёвна и доски для погребального костра. Её лицо кажется бесстрастным и непроницаемым, как и вылинявшие светлые глаза, но оно выглядит старше на десяток лет и теперь обилием и глубиной морщин как никогда прежде напоминает печёное яблоко.
С помощью заклинания левитации декан Гриффиндора укладывает брёвна друг на друга, готовя для своего ученика и коллеги прощальное ложе. Совсем скоро умерший исчезнет в языках мощного волшебного пламени, а оставшийся от его тела пепел будет развеян по ветру.
Мне не останется даже могилы, где я могла бы облегчать душу слезами. Но я знаю: местом памяти станет знакомый с рождения пейзаж. До тех пор, пока живёт и бьётся моё собственное сердце...
— Миссис Макдональд! Цветы… Обязательно нужны цветы!..
Устремлённый на меня взгляд Нарциссы Малфой печален и строг. На красивом лице глубокой синевой тысячелетнего ледника застыли глаза. Но ни слёз, ни прерывистого вздоха, ни единого движения, способного выдать эмоции. Если она сегодня здесь, значит, Северус был ей по-настоящему дорог. И она пришла сюда, чтобы достойно с ним проститься.
— Разумеется. Пойдёмте со мной, я покажу, какие лучше взять, миссис Малфой.
Я подвожу её к небольшой, недавно отремонтированной дедом оранжерее, в которой вот уже много лет женщины нашей семьи выращивают королевские лилии. Прихотливые растения слишком нежны для открытого грунта, требуют много тепла и света, а ещё толики магии, которая значительно продлевает период их цветения.
Моя бабушка, Эйлин Уркхарт, любила лилии даже больше роз. Безупречно красивые, резные, геральдически-строгие, благодаря её заботе они всегда распускались в конце апреля. Как только раскрывались первые бутоны, оранжерея наполнялась густым, стойким благоуханием, от которого начинала кружиться голова...
— Лилии подойдут, — Нарцисса коротким кивком одобряет мой выбор. — Благодарю.
Надев поверх дорогого платья простой полотняный фартук для работы в саду, эта утончённая женщина, которая на фоне старых стен сама кажется диковинной орхидеей, берёт в изнеженные руки грубые ножницы и начинает осторожно срезать цветы.
Глядя на то, как в корзине рядом с ней растёт белоснежная горка, вдыхая аромат с проступившей в нём неуловимой ноткой тлена, я думаю о том, что больше уже никогда не стану выращивать лилии. Отныне они будут ассоциироваться у меня со смертью и потерей.
— Срежьте их все до единой, пожалуйста.
Развернувшись, я иду к дому. Мне хочется побыть в одиночестве и морально подготовиться к тому, что совсем скоро предстоит пережить.
Мне очень холодно, и я никак не могу согреться, хотя в комнате разожжён камин. Озноб рождается от внутренней пустоты, которую я ничем не могу заполнить. Мне хочется лечь, накрыться с головой толстым одеялом, свернуться под ним калачиком и провалиться в милосердный, спасительный сон. Чтобы потом, очнувшись, с облегчением обнаружить: долгий, изматывающий кошмар мне только привиделся, жизнь продолжается и имеет смысл, потому что тот, кто мне так дорог, жив.
Но моё уединение вскоре нарушает Руперт, который в сопровождении Поттера входит в гостиную.
— Смотри, что я нашёл в его вещах, Мэри. Возможно, ты знаешь, кто это?
Он протягивает обрывок колдографии. Всякое движение на ней давно умерло, но мне хватает секундного взгляда, чтобы понять, почему Северус до последнего дня не расставался со снимком.
С листа плотной колдографической бумаги, помятой, надорванной в нескольких местах, с двумя безобразными отметинами, оставленными змеиными зубами, радостно и открыто улыбается Лили Эванс. Огненно-рыжие волосы молодой женщины из-за впитавшейся в бумагу высохшей крови стали тёмно-багряными, почти коричневыми, но её застывшие глаза остались нетронутыми и сохранили свою яркую весеннюю зелень.
Я слышу короткий вздох, и рядом раздаётся напряжённый голос Поттера.
— Миссис Макдональд… Это… мама!
Как тяжело на него смотреть! Словно это Лили не сводит с меня внимательного, взволнованного взгляда и страшится того, что я чем-нибудь обижу её сына. Ещё труднее осознавать, что этот рано повзрослевший мальчик не виноват ни в гибели своих родителей, ни в предсмертных мучениях человека, без которого осиротел мой собственный мир. Стать Избранным такой ценой — ноша, под которой согнулся бы и сильный мужчина.
— Да, Гарри. Этот снимок был в одежде твоего учителя.
— Что вы хотите с ним сделать?
— Вернуть его настоящему хозяину.
— Правильно… — шепчет Поттер. — Я кое-что придумал… Миссис Макдональд, подождите меня, я скоро!
Прежде чем я успеваю спросить его, что он задумал, юноша быстрым шагом выходит из комнаты.
На моё плечо опускается тяжёлая рука Остина. Я поднимаю к нему лицо.
— Со мной всё в порядке.
Он удовлетворённо кивает, садится рядом, но его голубые глаза всё равно остаются встревоженными. Руперт обнимает меня. Его большая ласковая ладонь мягко ложится на мой затылок.
— Ты очень сильно меня напугала, Мэри. Вот уж не думал, что ты решишься на такое сумасшествие. Честно скажу, я не знаю, чем аукнется твой поступок. Хуже всего то, что я даже приблизительно не могу просчитать возможные последствия.
— Я жива, и давай не будем больше об этом.
— Что ты видела… там?
— Много… разного. Северус появился здесь, рядом с домом. Я шла вслед за ним в посмертие. Умоляла его забрать меня с собой. Заклинала… Я добилась того, что он уже протянул мне руку. Но в последний момент не то чтобы передумал… нет… Вопреки моей воле, он освободил меня. Дал шанс остаться. Захотел, чтобы я жила дальше.
Я чувствую, как пальцы на моём затылке, дрогнув, сжимаются чуть сильнее.
Мой единственный, самый преданный и заботливый друг. Многолетняя верность ни разу не позволила Руперту выйти за установленные мной рамки товарищеских отношений. И то, что сейчас, в эти ужасные минуты, он рядом, разделяет горе, даёт мне необходимые силы вынести происходящее и не лишиться рассудка.
— Мэри, я могу быть уверен в том, что ты больше ничего подобного не сделаешь?..
— Не волнуйся за меня. Я справлюсь. Обещаю.
Несколько минут он молчит, прижимая меня к себе и баюкая, как маленького ребёнка. От его могучих рук струится живое тепло, которое понемногу заполняет пустоту в моей груди. И зияющая дыра в сердце как будто становится меньше и затягивается тонкой плёнкой. Я ненадолго закрываю глаза, отдавшись этому исцеляющему прикосновению.