Она словно выплюнула эти слова ему в лицо. Щёки залил злой румянец. Вика внимательно всматривалась в родное лицо, боясь услышать ответ. Раньше она никогда не спрашивала, есть ли у него кто-то ещё помимо неё. Если он был ещё с кем-то, то это решало всё, и она уйдёт отсюда, не оглядываясь!
Его губы презрительно скривились.
— Такой вопрос даже не заслуживает ответа! Но раз уж ты задала его, то отвечу, если бы у меня появилась другая женщина, тебя бы просто не было сегодня здесь, между нами было бы всё кончено!
А именно так она и думала, когда он пропал почти на месяц. Подумала, что он нашёл ей замену, даже не потрудившись сообщить ей об этом.
— А звонки… они ничего не значат! Если бы мне было нужно, я бы прекрасно мог обмануть тебя как по телефону, так и без него.
Виктория с трудом подавила вздох облегчения, рвущийся из груди. Что ж в этом был смысл, Глеб Бельский хотел иметь в своём распоряжении только лучшее, а сейчас лучшей женщиной для него оставалась она, даже, несмотря на то, как он обращался с ней.
— Но почему ты не позвонил? Твой звонок так много значил для меня!
Глеб запустил руки в волосы, взлохмачивая и так не идеальную после постельных утех причёску.
— Всё это время мы были в горах, там просто не было связи. Впрочем как и приличных условий для жизни. Я спешил как мог, чтобы быстрее закончить с делами, чтоб увидеть тебя.
Последняя фраза была произнесена более мягко, с налётом некой нежности.
И эта нежность, достигнув её, растеклась тёплой волной по телу. Не забыл, скучал, спешил. Не мог позвонить, но помнил о ней!
Глеб придвинулся к ней, взяв её лицо в свои ладони, заглядывая в зелёные кошачьи глаза.
— Что бы ты ответила, если бы я сказал, что люблю тебя?
Сердце девушки пропустило удар, падая куда вниз, к самым ногам. Она подняла глаза, внимательно всматриваясь в лицо мужчины с надеждой и подозрением одновременно. И подозрение победило.
— Я бы сказала, что ты говоришь неправду.
Она насмешливо глянула ему прямо в глаза, надеясь за этой гримасой скрыть свою боль, поселившуюся в самом сердце. Ведь тот Глеб Бельский, которого она знала, не любил никого, и Виктория подозревала, что такие нежные чувства он не питал даже к своим родителям. Вероятнее всего сегодняшний её демарш совсем не входил в его планы, и он решил этими словами просто удержать её около себя.
— Но почему?
— Всего несколько часов назад, там, в аэропорту ты спокойно указывал мне на выход, даже не пытаясь удержать меня.
На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Он попрежнему смотрел только в зелёные глаза девушки.
— Я просто давал тебе выбор, быть со мной или уйти навсегда.
— Отсюда вывод, я очень сомневаюсь в твоей любви по отношению ко мне!
Её губы обиженно скривились.
— Тот же самый вывод я могу сделать после сегодняшнего разговора по телефону.
Парировал он.
Виктория тяжело вздохнула, но промолчала.
— Ты думаешь, что мы совершенно не подходим друг другу? Ответь мне пожалуйста.
Глеб наклонился к ней ближе, касаясь лбом её лба. Сильные мужские руки легли ей на плечи, большими пальцами он делал нежные поглаживающие движения, словно успокаивая её.
Что она могла ему ответить? Что они полностью подходят друг другу только в одном месте, вот в этой кровати. Насчёт остального она была совсем не уверена. Эгоистичная натура Глеба никого не могла долго терпеть возле себя, и тем более любить, идти на уступки. Хотя сегодня он же пошёл. Пошёл ей на уступку.
Ещё не время принимать решение.
— Я же сказала тебе Глеб, что приму своё решение в воскресенье вечером.
— Ты скажешь, любишь меня или нет?
— Нет — она мотнула головой, разрывая тактильный контакт — я скажу, останусь ли я с тобой или нет!
Он улыбнулся, но глаза его оставались грустными и усталыми.
Он вдруг порывисто встал, сделал несколько шагов по комнате, и остановившись у самого окна, повернулся.
— А ты, ты знаешь, что такое любовь?
Вот это вопрос, и как на него ответить? Тело начинала пробивать мелкая дрожь.
— А ты знаешь?
В ответ его губы искривила усмешка.
— Думаю, что нет.
Вот мы и подошли к самому главному, тому, чего никогда не касались ни в одном из разговоров. Вика давно подозревала, что он не верит в это чувство, просто не знает, что это такое. И это наталкивало на мысль, что все проблемы кроются в его детстве, что его самого никто не любил. Что же случилось, что он так не любит говорить о своих родителях, и вспоминать о детских годах?