– Мне пора, – сообщила она оставшимся гостям. – Вениамин, спасибо за интересный вечер.
– Я вас провожу – вскинулся Комаров.
Анна пожала плечами и направилась к выходу. Комаров решил, что это означает согласие, и последовал за ней. Следом послышалось девчачье фырканье.
Далее в течение трех месяцев он ухаживал за Анной, а она благосклонно эти ухаживания принимала. Именно ухаживал, как положено в старорежимные времена. Водил её в кино и театры, дарил цветы. Они вместе ходили в гости к его друзьям, посещали рестораны и боулинг, но о том, чтобы переспать не было даже речи. Это было странно. У Комарова имелся кое-какой опыт общения с девушками, и этот опыт подсказывал, что уж если не на следующий день, то дня через три или через неделю, девушка обязательно оказывалась у него в постели. А тут-то даже поцеловать её было как-то страшно. Нет, страшно и боязно – не те слова. Он относился к Анне, как к произведению искусства. А кто ж целуется с произведениями искусства?
Через три месяца таких вот ухаживаний Анна пригласила его домой и познакомила с мамой. Мама встретила Комарова с распростертыми объятиями. Накормила так, что он еле смог выбраться потом из-за стола. В процессе угощения она постоянно расспрашивала его о работе, родителях и материальном положении, а так же рассказывала об Анне, о её успехах в учебе и карьерных перспективах. Готовила мама Анны чрезвычайно вкусно, почти так же, как и его собственная мама. Правда, его собственная мама следила за своей фигурой, поэтому особые разносолы устраивались у них в семье только по праздникам.
Ответное приглашение Анны к себе домой Комаров организовал в следующую субботу, предусмотрительно предупредив родителей, что его новая девушка не Аня, не Анечка, не Анюта и тем более не Нюра. Она Анна!
Мама, разумеется, расстаралась по части кулинарии, однако особого радушия после знакомства с Анной в своей семье Комаров почему-то не почувствовал. Мама и отчим как-то подозрительно поглядывали на Анну и задавали ей каверзные вопросы. Когда он проводил её домой и вернулся, мама спросила:
– Сынок, ну и зачем тебе это чудо?
– И правда ведь чудо! – восторженно отозвался Комаров.
– Сереж, – мама как-то очень тяжело вздохнула и посмотрела на сына, как на больного, – она же ленивая и надменная.
– Неправда! С чего ты взяла про ленивую? У нее на лбу этого не написано. И никакая она не надменная, просто у нее развито чувство собственного достоинства.
– Чрезмерно развито, – мама нахмурилась.
– Ишь ты! Анна! Ядрена кочерыжка, – добавил отчим и плюнул.
Комаров почувствовал, как у него откуда-то изнутри организма подымается странная ярость.
– Ты желваками-то не шуруй! – мама чмокнула его в щеку, хоть он и постарался увернуться. – Кто тебе еще правду-то скажет, как не мы?
Вот в этом Сергей Комаров как раз и не сомневался. «Мама зря не скажет!» – это точно про него и его маму. Зацепит словами за душу, и будут эти слова потом сверлить его мозг и ковырять сердце. Ровно до тех пор будут, пока он сам не признает, что мамочка была права. И вот опять!
– Вот Ленка, например, из сто двадцатой квартиры, чем тебе не нравится? Давно по тебе сохнет, – тем временем мама продолжила гнуть свою линию.
– Ага! Так сохнет, что аж вся высохла. Костями гремит на всю округу, – ухмыльнулся Комаров, вспомнив, как они с Ленкой целовались на выпускном вечере, когда все уже перепились, и молодые растущие организмы срочно затребовали секса. До секса у них, правда, так и не дошло, видимо оттого, что Комаров знал Ленку практически с горшка и всерьез совершенно не воспринимал.
– Чтоб ты понимал?! – встрял отчим. – Ленка – девушка удивительной красоты. Вот погоди, её еще в кино снимать будут.
– Конечно, твоя гладкая Анна Ленке не чета! Неужели не видно, что она склонна к полноте? – добавила мама, как бы забивая очередной гвоздь сомнения в голову сына. – И в кого ты у меня такой Рубенс получился?!
– Не в меня точно, – отчим обнял маму за плечи. – Мне нравятся женщины стройные, вот как моя жена и твоя мать! Ну, и как Ленка из сто двадцатой квартиры.
– Я тебе покажу Ленку! – мама поднесла к носу отчима кулак. Он тут же его чмокнул и сказал:
– Ленка ваша мне нравится исключительно с эстетической точки зрения, как выдающееся природное явление, ничего личного. И если бы у нее, Сереж, как ты говоришь, было так же развито чувство собственного достоинства, как у твоей Анны, она представлялась бы не иначе, как Елена Прекрасная.
Комаров фыркнул, пожал плечами и скрылся в своей комнате. Тоже мне нашел выдающееся природное явление. С Ленкой-то Комаров целовался запросто, а вот Анна…