-Какую такую лавочку? - спросили хором хозяева.
-Ну...как? Вы же просили, Елизавета Петровна, - слегка стесняясь и немного краснея, ответил сбивчиво новенький.
-А... ну-ну... - рассмеялась Елизавета, тащите ее в сад. Роман Карлович в курсе. Он в восторге, не так ли, дорогой? Лавочка - это здорово! Мне нравится! - Лиз говорила и выглядела очень эротично.
Она села на колени к мужу и стала поглаживать Романа Карловича по волосам. Ее ноги оголились совсем, желтое платье, куда-то смело уползало, грудь чувственно поднималась.
Алексей выскочил из комнаты, как ошпаренный. Молодой охранник ощутил все ту же игру. Лиз явно его втягивала в интригу... в наблюдение за чувствами. Парень смущался, она это почувствовала и более того, именно этого она и добивалась, но только она сама знала, зачем она это делала: коварно и осознанно издевалась. Возможно, Лиз хотела помотать нервы мужу, а может, хотела понять, кто на самом деле этот новенький, а может, ей все осточертели.
-Черт. Вот вляпался. Ладно, разберусь, ничего, все нормально, все нормально, - молодой охранник снова петлял по коридорам большого дома. Дом был пуст и огромен.
Елизавета Петровна была все в том же лимонно-желтом платье, ей можно было дать лет тридцать не больше. Блондинка. Округлые, слегка пышные формы. Алые, мягкие, пухлые губы притягивали и манили. Косметики немного, аромат духов был едва уловим. Красивые, густые, длинные волосы слегка вились, локоны были естественные, поблескивали перламутром. Весь ее облик притягивал и манил.
Трудно было поверить, что именно эта женщина, еще недавно проснулась в парке одна. И пила коньяк с горла, в присутствии своего мужа. И несла всякую чушь. Она такая утонченная, надменная, придирчивая ко всему и всем... Леше казалось, что внутри Елизаветы Петровны жили разные личности, и все они были липовые. Какой-то спектр непредсказуемости и безумия жил в Елизавете. Она играла этими личностями внутри себя и обуздывала их по-своему, так, как ей хотелось, в том или ином случае. Это немного настораживало и самого Романа Карловича. Но он был уверен, что такая женская игра ничем ему не угрожает. И он был прав. Лиз наслаждалась собой и жизнью. Она, как и он, не выносили серость, обыденность и скуку. Она - Лиз... была выше всех своих ролей, личностей, она была холодна и беспристрастна. Она играла этой сменой декораций своего внутреннего пространства, (декорацией своего большого Я), - талантливо и получала от этого удовольствие. Роман поощрял все, что делала Лиз. Он боготворил жену и это была неподдельная, ненапускная, нефальшивая правда Романа Карловича.
Он сам любил игру, но только понарошку. С лавочкой, парком... он вышел за грани этой игры, он знал об этом, - это была его ошибка. Оставить Лиз в парке одну... было полным идиотизмом. Роман Карлович жалел о происшедшем. Он из кожи вон лез, чтобы все замять. Он явно перебрал в ту ночь, в парке, и плохо соображал, хотя и действовал умышленно, обдуманно. Развлекался на грани какого-то безрассудства, и, возможно, даже на грани животного скотства. Он осознавал: с Лиз так нельзя! Его, что-то задело, что-то о мужчинах, о нем самом, что-то женское, капризное и придирчивое, но очень правдивое. Сегодня как всегда, и как обычно, беседуя с женой, Роман Карлович любовался ею. Он любил Лиз все больше и больше. Эта женщина была смыслом его жизни, он отчетливо знал и понимал это. Бизнес и все другое важное - все это иное, другое. -Но... все же, Лиз прожила новые ощущения! Адреналин, страх, экстрим, - подумал Роман Карлович, - может, когда-нибудь пережитое ей пригодиться? - он не сказал об том вслух, но именно это витало в воздухе. Лиз это чувствовала. Мыcли были страшные и нечеловеческие. Роман боялся их, он испугался их, он гнал свои рассуждения прочь. Мысли уплывали. Они были послушны. Они спрятались далеко, в глубине темных недр души хозяина виллы. Игра без правил настораживала его и более того, она явно затянулась - игра всем порядком надоела.