ой нити. Роман не носил галстуки и бабочки, он их не выносил. Расстегнутые верхние пуговицы рубашки, слегка обнажали его бледное тело. Роман так одевался всегда и плевал на правила. Он обожал запонки и надевал их постоянно, даже в летнюю жару, он умудрялся одевать пиджак, из-под рукавов которого, поблескивали драгоценные камни, втиснутые в причудливые формы, белого золота. Лиз никогда не вмешивалась в то, как одевается ее муж, что-то корректировать было напрасной тратой времени. Роман сам знал, каким он хотел быть. -Извините, это вам, - произнес официант, выросший как из-под земли, - вам передал, вон... тот господин. На подносе была крошечная записка. Роман Карлович слегка изменился в лице. Господин же приподнялся, кивнул головой и ушел. Роман не успел разглядеть человека, он был в черных очках, ко всему свет и само расположение столика, мешали рассмотреть незнакомца. Роман Карлович не любил неожиданности. Он практически никогда не общался с людьми, которых он не знал. Елизавета Петровна была слишком занята собой, своей внешностью, чтобы обращать внимание на такие пустяки, как записка. В ресторане было спокойно. Она кивнула мужу и отправилась в дамскую комнату. Алексей поднялся с места и последовал за Елизаветой. Роман Карлович кивнул в ответ жене, и почему-то вздохнул с облегчением, у него было плохое предчувствие. Он не хотел читать записку в присутствии жены. Оглянувшись по сторонам, он развернул небольшой, белый, аккуратный листок. В записке было следующее: ''Ночь приближается, и кажется, предвещает тень и не только... все рано или поздно возвращается... ''. Несуразность написанного для Романа Карловича была однозначна. Роман Карлович слегка вздрогнул, от прочтенного, положил в карман крошечный белый комок. На какие-то минуты ему показалось, что речь снова идет о прежнем охраннике Марке, но какое он - Роман или Лиз к этому имеют отношение. Платил он Марку хорошо, поощрял, как всех, конфликтов явно не было. Мотива ненавидеть хозяев практически никакого. В зале появился Артур. Спокойствие снова вернулось к Роману Карловичу. Артура так же, как и его босса, ужасно раздражали последние события; он нюхом чуял неладное. Снять слежение в доме, отключить видео наблюдение, после случившегося с Марком, было полным безрассудством и идиотизмом. Артур решил уговорить хозяина выбросить эту идею о новшествах и вернуть все на свои места, но это потом, а пока... Он проверил дамскую и мужскую комнаты ресторана, покрутился везде, вокруг и все, осмотрел присутствующих, поболтал со швейцаром и только тогда вернулся к хозяину. Он увидел клочок белой бумаги в руках Романа Карловича. Но Роман Карлович молчал. -Значит, проблем никаких нет, иначе... - мелькнуло в голове Артура, вокруг было все, как всегда. Елизавета выглядела прекрасно. Она не задала мужу вопрос, что в записке, Ей было все равно. Лиз вернулась с дамской комнаты быстро. Они провели в ресторане часа три и засобирались домой. Все было, как обычно, ничего кроме записки, о которой Роман пока молчал. Много музыки, хорошей еды и хорошего настроения. Роман иногда получал записочки, так было много раз, обычные деловые записки, были обычным делом. -Ужин был отменный! И никакой выпивки, милый?! Вечер супер, все было превосходно, спасибо, дорогой! У меня сегодня... звериный аппетит! - Елизавета была в восторге, - милый, смотри, никого нет, знакомых никаких, как это здорово... Чудеса! Неужели такое возможно? -Да, я тоже обратил на это внимание, - сказал Роман очень спокойно. Вообще, у Романа Карловича, по большому счету, не было от жены тайн, но сегодня он решил не поднимать тему написанного. Записка оставалась по-прежнему в его кармане. Лиз после парка была взвинчена и все воспринимала в штыки. -Она обязательно свяжет, написанное, с Марком. Она только успокоилась. И... лучше молчать. Да... и к чему Лиз мужские терки? Это, что-то другое... не о Марке речь! А кто? - задавал себе вопрос Роман Карлович. Мысли Романа прыгали и раздражали. Он находился в ужасном состоянии. Его прежнее спокойствие снова улетучивалось. -Дорогой, почему ты молчишь? Какие-то проблемы? -Нет... нет-нет, Лиз, все нормально, просто немного устал. Деловая писулька! Отдохнули славно! Но дела - это такая скука. Все завтра, не сегодня! - Я тебе много раз говорила, не позволяй себя дергать, ресторан не место для деловых писулек! Пошли хотя бы раз... всех к чертям собачьим! - возмущалась Лиз, но все же не потребовала прочитать, что в записке. Они шли, не спеша, к машине, огни ночного города были яркие. Метушня официантов, приятная музыка все оставалось позади. Лиз была счастлива. А это для Романа было сейчас главное. Но все же записка была в кармане. Вопросы одолевали олигарха Семенова, но говорить об этом с Лиз было нельзя. -Что могут женщины? Ничего! Они только все усугубляют! Их нельзя пускать в мужские игры... - мысли Романа были назойливы, - так думают многие мужчины. К таким же выводам приходит вся мужская братия. - Роман пытался размышлять, хаос мыслей нарастал в его голове. Лиз устала, ей хотелось спать, она обняла мужа и закрыла глаза. Лиз и Роман молчали. Машина ехала тихо, медленно. Особняк далеко. Город все также настойчиво манил огнями. Мелькали улицы, дома, парки и скверы, город спал. -Мир мужчин и женщин - это два разных полюса. Женщины эмоциональны и чувственны. Им не хватает трезвости и здравого смысла. Они все раздувают и порой все портят. Привычные мужские оценки на мир женщин? Верны ли они? Частично. Зачем женщинам мир силы, власти, денег? Это удел мужчин. Их власть - это власть любви. Власть хитрости и коварства. Они укрощают даже самых опасных и самых могущественных мира сего. В этом их божество, их миссия. Материнство - это отдельная грань. Это духовное... - мысли Романа Карловича слегка путались. Машина набирала скорость. Лиз подремывала. Она смешно сопела. Сейчас, этим летним вечером, олигарху Семенову, было не до рассуждений, от размышлений о женском и мужском, разболелась голова, его беспокоил сейчас только один вопрос, вопрос безопасности. Роман чувствовал неладное. Роман Карлович слегка нервничал, ему не нравилось написанное, на небольшом клочке бумаги, но он все же не подавал вида. Он держался молодцом. И более того даже забылся на время. Они вернулись домой позже одиннадцати. Лиз не любила засиживаться допоздна в ресторанах. В холле горел свет, их никто не встречал. Широкая лестница тоже была освещена. Они поднимались, не торопясь, Елизавета хихикала, она была счастлива. Охранники плелись сзади. Артур и Алексей молчали. Шофера отпустили домой. Капризы хозяйки, по поводу прислуги, выполнялись беспрекословно. -Милый, танец был великолепный. Мы давно не танцевали, но все же, для танцев нужна другая обувь. А лангусты... сверх моего ожидания, правда, на ночь так наедаться... это разврат -Я с тобой полностью, полностью согласен, сам грешен, ел много! -Это полный обжирательный разврат, милый! Ну и ладно! Хорошо... значит! Отдохнули! А музыка... сказка! -А... разве так бывает, Лиз? Разврат... и еще и обжирательный! - Роман смеялся, он нежно обнимал жену. -Все бывает, дорогой, а сейчас спать, я хочу отоспаться. И не только, и еще... я хочу тебя, совсем чуть-чуть, - Елизавета хихикала. Они поднимались к себе на верх. В коридорах всего дома горел тусклый свет. Ночных светильников было много. Неожиданно все услышали пронзительный крик, он расползался по дому, бил луной. Крик был знакомый, кричала Марта, кухарка вопила, что есть мочи. Крик не утихал, а усиливался. Роман и Лиз рванули вниз, к комнатам прислуги, Артур с Алексеем бежали впереди хозяина. Дверь в комнату Марка была открыта, но то, что увидели, ворвавшиеся охранники и хозяева дома, было ужасно. За столом снова сидел Марк. Возле него лежала та, прежняя записка. Лужа крови и рядом пистолет. Все было точно так же, как и прежде. Казалось, событие повторилось с точностью до мельчайших деталей. Елизавета Петровна плюхнулась в обморок, а у Романа Карловича тряслись руки. -Лиз, Лиз, очнись дорогая, пожалуйста, детка, я сейчас все выясню, - Лиз была без чувств, она не слышала Романа. -Что за чертовщина? - Роман не кричал, он рычал. Он поднял Лиз на руки и унес к ним в спальню. Елизавета довольно быстро пришла в себя и стала плакать. -Лиз, скоро здесь будет врач. Ты должна успокоиться. Я во всем разберусь, - Роман говорил быстро нервно и сумбурно. -К черту, твоих врачей! Нет... и еще раз нет! Ты же... знаешь! Я здорова! - Елизавета злилась, - Ром, что это? Что это? Ром, он ведь... один раз... убил себя, так не бывает... Ром, мне страшно, я хотела тебе сказать, я его, кажется, сегодня на балконе видела. Ром, Ром, мне страшно. Страхи не лечат! Мне все равно, как ты это сделаешь, но я хочу, чтобы все кончилось, все понимаешь! Мне нужна... - она замолчала на секунду, - моя прежняя жизнь. И... хватит меня успокаивать. Я совершенно спокойна. Это всего лишь обморок! -Елизавета Петровна говорила эмоционально, она была настроена воинственно. Она злилась и кричала на мужа. Вдруг мобильный Романа Карловича зазвенел, как-то странно и зловеще. Роман дрожащим голосом произнес: -Слушаю, алло... Роман Карлович услышал ледяной, стальной хрип. Голос был чужой, незнакомый, настойчивый и крайне