нтересовала. Мысли хозяйки огромной виллы не успокаивались. -Ром, Ром... - Елизавета заплакала тихо-тихо. Алеша открыл дверь спальни, не стучась. Хозяйки не было, он окинул помещение быстрым взглядом, и почему-то решил, сам не зная почему, что Елизавета на улице, в саду. -Точно, лавочка, это для Елизаветы самое безопасное место. Леша не мог объяснить себе этот вывод, потому как находиться в доме было бы намного безопаснее. Молодой новый охранник не стал искать хозяйку в особняке. Он помчался в сад. Он даже не сомневался, что она там. Полиции не было, скорой тоже, казалось, все медлили умышленно. Охраны в доме никакой. Кухарка вопила до сих пор, ее рыдания слышались по всему дому, ей явно нужен был психиатр или... хотя бы успокоительный укол. На улице горел свет. Фонари горели ярко. В саду тихо. Елизавету Петровну долго искать не пришлось. -Елизавета Петровна, ну, что же вы делаете? На улице... здесь... опасно, - произнес довольно громко, но мягко охранник. Леша оказался прав, Лиз была в саду. -Нет, нет, в доме хуже, он там, в доме, я видела его сегодня днем, он шастал у меня на балконе. Понимаешь, Леша, он мне мстит, я ведь его не выносила, а он в меня влюблен был, у него какая-то странная история была. Детдомовский, Чечня, и все такое, родственников никаких, правда, он часто общался с племянницей Марты. Я даже не помню, вернее, не знаю, как ее зовут. Я была даже рада, наконец, он от меня отвязался. Я слышала, об этом болтала прислуга. Но, потом эта племянница Марты, куда-то уехала. Вышла замуж, заграницу. Странный он был, понимаешь, странный, особенно, последнее время. И эта племянница мне не нравилась, такая... знаешь... непонятная какая-то, бесцветная, хотя и красивая, - Лиз замолчала. Елизавету Петровну знобило. Она периодически всхлипывала и протирала миловидное личико белой бумажной салфеткой, которую достала с маленькой сумочки, которая висела у нее на плече. -Да... нет... его там... это точно, в доме нет никакого Марка, живого нет! - сказал Леша. Но, казалось, Елизавета Петровна его не слышала. -Мне он всегда казался странным, а наша жизнь для многих иллюзия. Нереальная жизнь, роскошь - мечта многих. Он не мог убить себя дважды. Кто-то угрожает мужу. Я в этом уверена. Понимаешь!? - Елизавета говорила сумбурно. -Пойдемте в дом, там безопаснее, поверьте мне... через несколько часов, в доме будет полно охраны, Роман Карлович распорядился, уже включили видеонаблюдение. -Нет... нет... это я приказала всех уволить. Устала от лишней суеты и лишних глаз, мы всегда на виду, меня это добивает, я хочу тихую, скромную, закрытую жизнь. В парке на лавочке и то лучше, чем здесь, под постоянным прицелом кухарок, прислуги, охраны, водителя, садовника - это невыносимо. И... знаешь, после того, как он застрелился, я просто стала бояться, что еще... кто-то с собой, что-то захочет сделать. Хватит и одного... Это все наша сытая жизнь. Людей она пугает. Безделье... понимаешь. Пустота. Мне страшно. Нам мстят, но кто? Этот дом, он меня пугает! Эти башни! Эти огромные шпили. Это все Роман со своей любовью к старине, я все это не терплю, не выношу старое даже в архитектуре. Все это барокко, ренессанс, не выношу, мне нравится простор и открытость, новая архитектура... куда лучше! Красивое лицо Елизаветы было грустное, она не плакала, происходящее приносило ей муку и хаос мыслей. Тень суеты и страха коснулись ее внутреннего мира, ее внутреннего покоя и равновесия, которое она с таким трудом только недавно себе вернула. Елизавета была права. Сытая жизнь вызывает зависть и ненависть даже у тех, кто живет безбедно. -Где Роман? - спросила вдруг очень спокойно Елизавета Петровна. -Все нормально. Пойдемте, Елизавета Петровна! В доме спокойнее. Там безопаснее, - новый охранник говорил тихо и мягко. -А если он там? Я чувствую... Он там, понимаешь, тот, которого я сегодня видела, - Лиз размякла, она очень устала. Складывалось впечатление, что она говорила просто так, как кукла; на самом деле, она с большим удовольствием покинула бы ненавистную ей виллу. И чем быстрее, тем лучше. -Все нормально, пойдемте, Елизавета Петровна. - Леша говорил по-прежнему тихо и спокойно. Его голос был приятный. Наконец, она согласилась с охранником. На ней был все тот же нарядный костюм, ей он шел, она выглядела уставшей испуганной. Руками она нервно теребила сумочку. -Да, ты прав, ты снова меня спасаешь, пойдем в дом, а где Роман Карлович? С ним все в порядке? Понимаешь, я не выношу эту ненормальную охрану, они мне его напоминают. Я хочу другую жизнь... Жизнь, в которой не мучат воспоминания. -Вы не волнуйтесь, с ним все нормально? Роман Карлович в порядке, - высокий, улыбчивый Алексей, был убедителен. Он располагал к себе. Елизавета Петровна бубнила сама себе, она задавала вопросы отрешенно и порой очень невнятно: -Да, кто же с ним так? Его, что снова с могилы достали, бедняга, я не смогу жить в этом доме, не смогу... и все... Скажи, он, и в самом деле, снова застрелился, но дважды стреляться нельзя, где полиция? - прокричала Лиз. Она вырвалась от Леши и побежала стремглав в дом. Роман Карлович стоял в холле и курил сигару. На нем лица не было. Его злило все, в первую очередь, он не понимал почему до сих пор нет ментов. Полиции не было довольно долго. -Роман, что все это значит? Так не бывает. Отвечай! - Елизавета злилась. У нее совершенно расшатались нервы. Она не хотела ничего понимать. Она не хотела принимать эту странную и непонятную реальность. Ее нервы были на пределе. - Детка, Лиз, все нормально, ты цела, с тобой все в порядке? Зачем ты ушла из дому? Слава Богу... ты здесь...Я звоню... ты не овечаешь! - К черту, эту связь, Рома! К черту мобильный! -Я очень тебя прошу, Лиз, поднимись наверх. Алексей, и ты тоже. Все, моя милая, все будет хорошо. Я все выясню и приду к тебе непременно. Лиз, прошу, только не сейчас, все капризы на потом, не сердись... прошу... послушай меня... Лиз не отвечала. Она, молча, поплелась к лестнице. Казалось, ситуация сломала ее, но ненадолго. Роман Карлович немного успокоился, вернее, он окончательно овладел собой и своими эмоциями. - Я все улажу, Лиз... Все будет хорошо, Лиз. Только прошу тебя, Лиз, не уходи со своей комнаты. Я все улажу. К черту этого скота, к черту это самоубийство! В доме никого нет! Весь дом уже проверили! Я сам все осматривал, Лиз. В доме чужих нет! - крикнул Роман вдогонку Елизавете Петровне. Но... теперь... Лиз никому не верила. Кто-то из персонала: из обслуги или охраны подличал и лгал - так думала Лиз. Все происшедшее было очень кому-то нужно. Лиз, как и все в доме, искала ответы... Она послушно подымалась к себе наверх. Все события, странной, необычной, цветной кинопленкой, прокручивались быстро в ее голове. Елизавета Петровна успокоилась и больше не плакала, к ней возвращалась ее трезвость ума. Хладнокровие по отношению к людям, жизни, ситуациям и обстоятельствам приобретало новый непонятный странный для Лиз оттенок. Лиз переставала верить даже Роману. Внутри Лиз стирались грани нормального и обыденного. У нее появилась мысль, что все организовал Роман, что это игра, но потом она отказалась от этой кощунственной мысли. -Нет, Рома здесь ни при чем, это все он, тот... другой, злой и мстительный, это тень, которая рядом с нами. Если это все соорудил Роман, тогда я точно сойду с ума! Нет это не Рома! Елизавета, молча, вошла к себе в комнату. Какая-то тонкая перегородка рухнула внутри Лиз, и она ощутила всем своим нутром, что страх исчез. Ей почему-то стало все равно. Безразличие окутывало ее мягко и назойливо. Безразличие притупляло и спасало Лиз.