-Пошел вон! Ты меня знаешь. Я тебя не прощаю!!! Скотина! Ублюдок! Ты эгоист!
Крики и треск пощечин слышался охране и прислуге, которая уже давно привыкла к безобразиям хозяев.
-Но... тебе же понравилось, моя девочка? Ты же хотела остроты реальности и еще... ты хотела забыться! - смеясь и наслаждаясь пощечинами, ответил муж Елизаветы Петровны.
-Выглядишь хорошо! Ты прекрасна, Лиз! - привлекая к себе жену, ласково произнес Роман Карлович, - как тебе новый охранник? Оценила? Он твой. Мой подарок!
-Ты знал, знал, знал, что мне будет не по себе, что будет страшно! Идиот! Я тебя ненавижу. Как же я ненавижу тебя Роман! А если бы на меня... кто-то напал?
-Знаю, Лиз, знаю! Прости! Все под контролем...
-Как ты мог? - Лиз плюхнулась в дорогое кожаное кресло, оливкового цвета, она размякла и с осторожностью смотрела на Романа.
Вода бассейна была чиста и прозрачная.
Глава 3
Елизавета была зла и поцелуи, и нежности мужа ее не успокаивали, а еще больше злили. Она медленно поднялась, с красивого кресла, и со всей силы толкнула Романа в бассейн.
Роман не обижался, такая реакция Лиз была всегда: гнев, ненависть и скотское отношение будет бушевать к нему еще несколько часов, потом все уляжется. За многие годы совместной жизни они хорошо изучили друг друга, внутри обоих был невидимый переключатель настроений и игры, по отношению друг к другу, и со стороны многим казалось, что они cытые ублюдки и нелюди, возможно, это была правда, но им обоим было хорошо, и эта супружеская игра доставляла им странное удовольствие.
Роман почти никогда не говорил жене гадостей, она же имела полное право выливать на него кучу оскорблений. Роман знал, что это всего лишь слова, не более, именно за это, он обожал и любил свою жену. Внутри она не злилась. Эмоции... Всего лишь женские горячие эмоции. Елизавета понимала и принимала его жизнь. Потом... ее капризы были смешные, наивные и совершенно непохожие на женское коварство. Лиз не была коварна. Она делала все без умысла, она вела себя так, как хотела, ничего заранее не продумывала. Даже мстила смешно и по-детски Но в этот раз Роман перешел все границы игры. Грани нормального стирались и это не нравилось Роману. Быть ублюдком по отношению к любимой женщине Роману не хотелось, для него это мерзко и неприемлемо, более того: он сам относился с пренебрежением к мужчинам, которые вели пошлую, грязную игру с женщиной. И теперь, он сам запутался в гранях, в том, что можно и, чего нельзя делать. Игры в грани, в адреналин-эмоций и чувств были за чертой нормального. Роман - все знал и контролировал, и все понимал. Что-то внутри Романа сейчас щелкнуло и игры больше не было. Он любил Лиз сильно и крепко. Он испугался, что внутри Лиз, что-то сломается и она начнет делать то, что она раньше не делала, она будет мстить по-настоящему и... это будет не игра. Он спешил все загладить.
-Да... и, в самом деле, дурацкая лавочка, переборщил... сам не знаю зачем? Так... Пошло все не так! Как-то не так, как всегда. Прости, Лиз, - произнес вслух Роман и нырнул глубоко под воду.
Роман Карлович обожал плавать, нырять. Не было дня, чтобы он не понежил свое тело прозрачной чистой водой, не плескался в бассейне. Его грудная клетка была крепкая. Тело подтянутое и молодое. У Романа Карловича была отличная спортивная фигура. Он был совершенно здоров физически, внешние его данные были тоже ничего.
Его не интересовали другие женщины, кроме Лиз он никого не знал и не хотел. Наверное, этим он отличался от мужчин своего круга. Он обожал жену. Но их отношения были непонятны другим.
После алкоголя, после лжепопойки, на утро он всегда хорошо себя чувствовал. Роман был сильнее алкоголя - это было очевидно. Он пьянел понарошку, всегда пил, контролируя свое состояние.
Хозяин большого особняка не выносил настоящее пьянство. Еще в юности, он нашел свой ключик к алкоголю, и это был его секрет. Прилив сил и энергии бодрили Романа Карловича: вода придавала ощущение свежести и снимала усталость ночи, проведенной на улице, в парке.
Роман Карлович любил новизну, риск, он был человек крайностей. Этим он всегда привлекал Елизавету. Он не выносил хаос, неразбериху и вторжение кого бы то ни было в их жизнь с Лиз.
Он задаривал Лиз дорогими подарками, баловал, как ребенка, и позволял ей абсолютно все: правда, иногда если ей не нравились, какие-то украшения, вещи или духи, или еще, что-нибудь, она швыряла ему новое приобретение прямо в лицо и вопила, чтобы эту дрянь убрали немедленно. Романа это забавляло, и он опять ломал голову, чем удивить Лиз снова. У Семеновых была своя жизнь и в эту жизнь они никого не пускали.