- Хорошо, я уйду…
- Нет! - Стася в отчаянии вцепилась в его руку. - Зачем уходить? Я же нравлюсь тебе! Ты тоже нравишься мне! Почему мы не можем быть вместе?
- Ты гонишь меня и просишь остаться. Что ты хочешь от меня? - вымучено спросил Дмитрий, и Хранительница с надеждой взглянула ему в лицо:
- А сам не понимаешь?
- Я не хочу уходить и не могу остаться. Я должен вернуться в Лайфгарм. Отпусти меня.
- Пойдём вместе! Я люблю тебя, разве не видишь? Возьми меня с собой!
"Я тоже люблю тебя, но мы не можем быть вместе. Я вернусь к Олефиру, он убьёт меня, и всё закончится!" - отрешённо подумал маг и попытался высвободить руку, но Стася прижалась к нему всем телом и горячо прошептала:
- Давай уйдём вместе!
- Я уйду один.
Но вопреки здравым словам, Дима сжал Хранительницу в объятьях и впился в её губы безнадёжным жадным поцелуем. "Он мой!" - счастливая мысль затопила сознание женщины. По щекам потекли слёзы блаженства и радости, тело изогнулась в предвкушении страстных ласк, и вдруг поцелуй закончился. Дмитрий отступил, и, задрожав, точно в ознобе, Стася испуганно взглянула в его потухшие глаза:
- Останься.
- Не ищи меня… - прошелестело в воздухе, и раненное сердце Хранительницы сдавило одиночество. Она упала на кровать и, комкая тонкое покрывало, взвыла, словно раненая волчица:
- Ты мой! Я найду тебя! Я приду в Лайфгарм! Сама! Вы получите Хранительницу, принцессу - да кого хотите! Я сделаю всё, лишь бы ты был рядом!
Накатившаяся с дикой силой злость на вселенскую несправедливость высушила слёзы и заставила сердце биться спокойно, а мозг работать чётко и ясно. "Для начала нужно убраться из города и хорошенько всё взвесить. Главное, что с папочкиным заклинанием балом правлю я!" Стася свирепо ухмыльнулась, подхватила сумку и ринулась вон из квартиры.
На скамейке у подъезда бабульки всё ещё взволнованно обсуждали несостоявшееся побоище. Увидев Стасю с дорожной сумкой в руках, они замолчали, и одна из них с фальшивой улыбкой проворковала:
- Устала, Стасенька, в отпуск собралась? Совсем тебя кавалеры замучили!
- Да какой отпуск, так, на пару дней за город, свежим воздухом подышать, - нелюбезно протараторила Хранительница, забросила сумку на плечо и, яростно ругая себя за то, что бросила родную шестёрку у дверей салона, соблазнившись шикарной иномаркой Артёма, быстрым шагом покинула двор.
На проспекте она поймала такси и поехала на вокзал. Всю дорогу Стася недовольно хмурилась: ей предстояло два часа трястись в электричке и почти час шлёпать до деревни, где у них с отцом был небольшой дом. На счастье дачницы, народу на обычно многолюдном вокзале было немного, во всяком случае, в зале пригородных касс царили нехарактерные для него тишина и покой. Станислава направилась к расписанию, но тут приятный женский голос отчётливо объявил о том, что нужная ей электричка отправляется через пятнадцать минут. "Вот и славно!" - обрадовалась Стася, купила билет и уже хотела выйти на перрон, и тут её осенило, что за утро она ни разу не вспомнила о том, что надо идти на работу. "Маруся, наверное, уже обзвонилась!" - с досадой подумала Хранительница и завертела головой в поисках таксофона. Набирая номер, владелица "Пифии" волновалась так, словно ей предстоял неприятный разговор со строгим боссом. "И почему мне всё время приходится напоминать себе, кто у нас главный? - слушая короткие гудки, размышляла она. - Этой девчонке всегда удаётся поставить меня на место, невзирая на своё подчинённое положение! А ведь, по сути, ничего особенного из себя не представляет: красавицей не назовёшь, образования никакого, а всего-то и достоинств - скромность и исполнительность. Прямо как у Молчалина - умеренность и аккуратность!"
Сравнив свою секретаршу с отнюдь не положительным героем, Станислава мгновенно пришла в прекрасное, и когда, после очередного набора номера услышала длинный гудок, щелчок и вежливый приятный голос: "Салон "Пифия", Слушаю Вас", ехидно улыбнулась и без обиняков заявила, что уезжает на неделю по личным делам. Секретарша пыталась что-то возражать, но хозяйка слушать не стала - повесила трубку и направилась к платформе, где уже стояла электричка. Пассажиров в вагоне было - раз-два и обчёлся. Хранительница устроилась у окна, поставила сумку рядом и вскоре задремала под мерный стук колёс…
Нечем дышать… Рывок… Ещё рывок… Нет сил… Надо… Жить… Вырвалась… Серое месиво отпустило. Стася вдохнула полной грудью и бросилась на шею "оленю". Пальцы погрузились в мягкую шелковистую шерсть, и она почувствовала облегчение… "Олень" повернул голову, потёрся влажным носом о её плечо и механическим женским голосом сообщил:
- Сто десятый километр.
Станислава вскрикнула и вскочила - электричка стояла у знакомой платформы.
- Чёрт! - выругалась она, бросилась к дверям и в последний момент выскочила на перрон.
Отдышавшись, спустилась по разбитым ступеням с платформы и неторопливо пошла по грунтовой дороге, с наслаждением вдыхая свежий запах земли, прелых листьев и набухших почек. Напряжение последних дней постепенно таяло, и к своему деревенскому дому Стася подошла в благостном и спокойном расположении духа. На участке ещё лежал снег, но на клумбе возле крыльца уже расцвели первые весенние крокусы. "Вот настоящее чудо, без всякой магии", - с умилением подумала женщина и вошла в дом, встретивший её холодом и сыростью.
Стася оставила сумку у двери, повесила кутку на старый медный крючок и затопила печь, а когда дрова занялись весёлым жёлтым пламенем, принесла из колодца воды и взялась за уборку. Понемногу дом наполнялся теплом и уютом. К вечеру, уставшая, но довольная собой хозяйка с чашкой горячего чая расположилась в кресле у камина, когда-то любовно сложенного отцом, и, пристально глядя на оранжевые языки пламени, тихо произнесла:
- Что же ты наделал, папа?
- Прости, доченька, я хотел как лучше…
- А получилось, как всегда, - машинально продолжила Стася и осеклась: в соседнем кресле сидел отец и печально смотрел на неё. Сердце Хранительницы болезненно сжалось: - Почему ты всю жизнь молчал, папа? Почему ничему не учил меня? Я не знаю, что делать! Кто я? Кто ты, в конце концов?
- Я расскажу тебе всё, что ты хочешь. - Фёдор внимательно разглядывал дочь: заклятия Дмитрия не было. "Любопытно. Почему он снял его? Всё-таки решил выполнить приказ? Тогда почему она до сих пор здесь? Неужели мой маленький убийца влюбился? Забавно…"
- Вокруг меня бродят непонятные личности, которые только и делают, что рассказывают страшные сказки! Принцесса! Хранительница! Для меня это пустые слова. Как мне защититься, папа? Мне сказали, что ты наложил на меня заклятье, но от всего ли оно убережёт? Я беспомощна! Ты ничему меня не научил! Ты, великий маг и волшебник, легенда Лайфгарма!
- Я считал, что ты имеешь право на спокойное детство и юность. Ты жила в этом Мире, он был для тебя родным. И всё-таки, я учил тебя. Ты умеешь гадать, разбираешься в травах. А сумеешь ли ты овладеть искусством высшей магии, зависит только от тебя.
- Что я должна делать?
- Найди в погребе книгу, прочти её и поэкспериментируй. У тебя получится, ты же моя дочь.
- Хорошо, я попробую, - кивнула Станислава и тихо попросила: - Расскажи об Алинор.
- Алинор… - Лицо экспериментатора исказила боль. - Алинор… - опять начал он и через силу закончил: - твоя мать.
- Ты говорил, что мама умерла.
- Она влюбилась в Олефира… И предала меня… - едва слышно произнес маг. - Я должен был спасти тебя… и Лайфгарм.
На Станиславу хлынули эмоции отца, она ощутила ту глубокую затаённую скорбь, что долгие годы терзала его и всхлипнула:
- Я не знала, прости…
Фёдор невидящим взглядом смотрел перед собой. Мысли его, должно быть, унеслись в те счастливые времена, когда они с Алинор были вместе. Вдруг Стася заметила, что стройная фигура отца медленно растворяется в воздухе, и замерла, не в силах произнести ни слова. Но когда силуэт мага стал почти прозрачным, в отчаянии закричала:
- Папа! Куда ты?!
Фёдор посмотрел на дочь и грустно улыбнулся:
- Ты до сих пор не поняла? Я жду тебя дома.
Глава 6.