Уроки магии.
Стася в растерянности посмотрела на пустое кресло, вскочила и бросилась на кухню. Щёлкнула выключателем, откинула половик, подняла тяжёлую деревянную крышку и по шаткой лесенке спустилась вниз. Подпол с детства казался Хранительнице местом таинственным и мрачным. Без надобности, она старалась туда не ходить, но сегодня страха не было. Очутившись среди дощатых полок и ненужных вещей, женщина внимательно огляделась и, повинуясь беззвучному зову, направилась в самый дальний и тёмный угол. На стене, между поношенной телогрейкой и синим дождевиком, висел старый отцовский рюкзак. Прислушавшись к внутренним ощущениям, она вытянула руки, и рюкзак сам прыгнул в ладони. Прижав его к груди, словно величайшую драгоценность, Хранительница ринулась наверх, рискуя свернуть шею на лестнице. Но обошлось. Стася ворвалась в комнату, плюхнулась на ковёр возле камина и стала торопливо распутывать верёвки, ломая ногти и чертыхаясь. Наконец узлы поддались, и на свет появился вожделенный источник знаний. Станислава ожидала увидеть нечто древнее, в сафьяновом переплёте с золотым теснением и потрёпанными, пожелтевшими от времени страницами, а на дне рюкзака вместе с пучком сухой травы лежал обычный блокнот-ежедневник в дерматиновой обложке.
- И всё?
С недоумением покачав головой, Стася вытащила пучок травы, машинально растёрла пальцами сухие листья, и в ноздри ударил незнакомый одуряющий аромат. Веки мгновенно налились свинцом, рюкзак выпал из безвольных рук, и женщина провалилась в глубокий безмятежный сон…
Яркие солнечные лучи пробежали по комнате и коснулись лица. Прикрывшись ладонью от их назойливого света, Хранительница открыла глаза и глубоко вздохнула. В воздухе ещё витал запах неизвестной травы, но уже лёгкий и смутный, как утренняя дымка. Стася села, обвела сонным взглядом комнату, вытащила из рюкзака ежедневник, и, едва рука коснулась обложки, сонливость бесследно испарилась. Позабыв про утренний туалет, завтрак и прочие мелочи жизни, она уткнулась в ровные, от руки написанные строчки. Понятными были только названия заклинаний, остальное - бессмысленная тарабарщина, записанная русскими буквами, но оторваться от неё Хранительница не могла, словно кто-то настойчиво и категорично требовал дочитать блокнот до конца. И магичка послушно читала, сначала про себя, а затем увлеклась, и произнесла одну фразу вслух. Раздался грохот, и ходики, много лет провисевшие на стене, упали на пол. Из-под обломков проворно выбралась огромная пёстрая кукушка и, недовольно кукукнув, сердито посмотрела на ошеломленную женщину.
- Кыш! - испуганно махнула рукой Стася.
Кукушка мигнула чёрным глазом-бусинкой, взмахнула крапчатыми крыльями, выпорхнула в открытую форточку, и Хранительница почувствовала себя полноценным магом. Она приосанилась и зачитала вслух следующий абзац, однако ничего не произошло.
- Почему?
Станислава разочарованно огляделась и прочитала заклинание снова, громко и отчётливо выговаривая слова. На этот раз результат превзошёл все мыслимые ожидания: стены дома завибрировали и раздвинулись. Новоявленная волшебница, не мигая, наблюдала, как на образовавшемся свободном пространстве, рядом с потухшим камином, складывается его брат-близнец. Правда, определиться в своём отношении к происходящему она не успела - стены сделали ещё шаг в стороны, и дом обзавелся третьим камином. "Зачем мне три камина? Дров не хватит", - рассеяно подумала горе-магичка и снова уткнулась в книжку, надеясь вернуть комнате прежний вид. Пролистав несколько страниц, обнаружила заклинание, которое, судя по названию "Убрать лишнее", обещало всё уладить, и начала колдовать. Непокорная чёлка свисала на глаза, и, проговаривая слова заклинания, Стася то и дело откидывала её назад, а закончив чтение, положила блокнот на колени и стала ждать исчезновения лишних каминов, но те твёрдо стояли на местах.
Из открытой форточки потянуло холодом, и Хранительница почувствовала себя неуютно. "Со мной что-то не так". Она повернулась к зеркалу, и крик застрял в горле: вместо роскошной рыжей шевелюры на голове красовалась не менее роскошная, гладкая и блестящая лысина. Нервно сглотнув, женщина бросилась к шкафу и, схватив с полки шаль, обмотала голову, соорудив некое подобие тюрбана, а затем, принципиально усевшись к зеркалу спиной, с ещё большим рвением взялась за изучение ежедневника. Слова текли из её уст рекой, но, видимо, день для экспериментов был выбран неудачный: из кухни прискакал самовар и, будто верная собака, начал ластиться к ногам; следом появился взвод мышей, который, маршируя на задних лапках, прошёл мимо Стаси и, дружно отсалютовав, удалился в соседнюю комнату. Последний мышонок ещё не скрылся за порогом, как дверцы шкафов, полок и тумбочек начали выбивать весёлый марш, а старенький торшер, приподнявшись над полом, взвыл будто медная труба. Под звуки бравурного марша в комнату, со старой супницей во главе, влетел клин чашек, тарелок и блюдец и резво направился к окну. "Этого ещё не хватало!" - встрепенулась Хранительница и бросилась закрывать форточку. Наткнувшись на препятствие, клин на мгновение замер, потом слегка качнулся в воздухе и полетел обратно на кухню. "Петелькино, конечно, место глухое, но и здесь люди живут. Свидетели мне точно не нужны!" - подумала Стася, провожая посуду досадливым взглядом, и, словно в насмешку над её словами, входная дверь хлопнула, и спустя несколько секунд на пороге возник Валентин. Простирая руки к бывшей жене, он шагнул в комнату и, не замечая ничего вокруг, завопил:
- Стасенька, родная моя! Я простил тебя и вернулся!
Он кинулся к ошарашенной женщине, намереваясь осчастливить своими объятиями, но наперерез ему бросился самовар. Валечка споткнулся, неловко взмахнул руками и, как подкошенный, рухнул на пол.
- На место! - шикнула на "защитника" Хранительница, и тот, обиженно фыркнув, засеменил в угол, легко передвигаясь на коротеньких железных ножках.
- Что это было? - истерично осведомился Валечка, поднимаясь и с опаской оглядываясь по сторонам. - Ты завела собаку? И когда ты успела перестроить дом, Станислава? Зачем тебе три камина? И, вообще, почему у тебя такой беспорядок? А это что? - Он в ужасе указал на мышиный взвод, вступающий в комнату.
Серые солдаты гордо шагали по дощатому полу, цокая коготками и отдавая честь Стасе. Валечка замер с вытянутой рукой, а когда строй приблизился к нему, завизжал и метнулся на кухню. Однако не тут-то было: в дверном проёме беглеца ждала боевая посудная эскадрилья, ведомая старой супницей. С глухим стуком тусклый фарфоровый бок и рыжеволосая голова встретились.
- А-р, - крякнул Валечка и кулем повалился на пол.
Описав над поверженным врагом круг почёта, супница приземлилась на средний камин, а Стася бросилась к распростёртому на полу экс-мужу, попыталась нащупать пульс, но за жизнерадостными звуками марша было ничего не слышно.
- Да замолчите же!
Музыка не прекратилась, но стала значительно тише, словно кто-то приглушил звук, и магичка, ощутив под пальцами слабое биение, с облегчением выдохнула:
- Жив!
Оставив Валентина лежать на полу, она села в кресло и вновь раскрыла блокнот. Прекратить творящуюся в доме чертовщину стало жизненно необходимым делом: "Валя Валей, но если узнает Розалия Степановна!.." Хранительница лихорадочно листала страницы, пока взгляд не наткнулся на жирные красные буквы: "Обратная трансформация материи".
- Эх, была не была!
Станислава старательно откашлялась и начала колдовать. Заклинание оказалось длинным и непонятным, но она упрямо произносила слова, время от времени поглядывая на Валечку, и в какой-то момент, с раздражением подумала: "Принесла осла нелёгкая!" Наконец, тарабарщина подошла к концу и, захлопнув блокнот, магичка уставилась на камины, в ожидании обещанной трансформации. И трансформация действительно произошла, правда, увы, не с каминами. Сбоку послышались странные звуки, оханье и кряхтенье. Хранительница повернула голову и застыла с выпученными глазами: с пола поднимался её бывший муж, но - Боже мой! - в каком он был виде! Валечкин вполне человеческий торс покоился на мускулистом, то ли ослином, то ли лошадином крупе, словно попоной, покрытом серым плащом. Хвост с пушистой кисточкой на конце позволял предположить, что круп бедолаге достался всё-таки ослиный.
- Я козёл!!! - взревел Валентин, в ужасе глядя на свои передние ноги.