- Двигай! - заорал он, толком не понимая кому, пытаясь высвободить из земли свой меч. Веселый Йон бросился мимо, навершие его секиры забрызгано кровью, зубы оскалены в безумном рычании. Утроба следом, за ними Вирран с одрябшим лицом, глаза мечутся от одной хижины к другой, в руке меч - до сих пор в ножнах! За угол сарая, на широкий простор, полный разбросанного вместе с соломой навоза. С одной стороны, в загоне, хрюкали и ёрзали свиньи. С другой стояла усадьба с резными стойками, ступени вели в широкий дверной проём, за которым была лишь тьма.
Впереди них тяжело топал какой-то рыжий парень с дровяным топором в руке. Чудесная, с расстояния шести шагов спокойно пустила стрелу ему в щеку. Он всё же быстро вскочил, держась за лицо, и поковылял ей настречу. Она шагнула с боевым воплем, взметая меч круговым движением, и напрочь снесла ему голову, да так, что та взметнулась в воздух и упала в свиной загон. Утроба на секунду представил, а что если бедняга до сих пор осознаёт, что творится вокруг.
Потом он увидел, что массивная дверь усадьбы начала закрываться, и заметил с краю бледное лицо. - Две-ерь! - завыл он и устремился к ней, топоча по хлюпающей жиже и по деревянным ступенькам, так, что затрещали доски. Он сунул свой перепачканный кровью, забрызганный грязью ботинок в проём, как раз тогда когда дверь захлопывалась и завыл, выпучив глаза, когда боль прострелила ему ногу. - Моя нога! Бля-а-а!
Дюжина, или даже больше людей клана Лисы уже столпилась на другом конце двора, рыча громче и противней, чем боровы. Они потрясали зазубренными мечами, топорами и грубо сделанными дубинами, кое-кто был со щитом, а один впереди даже в ржавом кольчужном хауберке, разодранном по краям. В его беспорядочно растрепанные волосы были вплетены кольца грубо обработанного серебра.
- Назад. - Вирран встал напротив них, держа в вытянутой руке меч вверх рукоятью, будто это какой-то магический талисман, отгоняющий зло. - Назад, и вам не придётся сегодня умирать!
Тот, кто был впереди, сплюнул и проскрипел на ломаном северном наречии. - Покажи своё железо, вор!
- Тогда, да будет так. Узрите же Отца Мечей, узрите же в последний раз! - И Вирран потянул меч из ножен.
Пускай люди называли его сотней имён: Лезвие Зари, Могильщик, Пожинатель Крови, Высший и Низший, Скак-анг-Гайок что на языке долин значило Раскалыватель Мира, и тому подобное, но Утробе пришлось признать - это была обычная железная полоска. Не было ни пламени, ни золотого света, ни отголосков труб. Лишь негромкий скрежет, пока длинный клинок освобождался от морёной кожи. На плоском куске металла дымчато-аспидного цвета не было ни украшений, ни орнамента, лишь блестело что-то выгравированное возле тусклой прямой крестовины.
Но у Утробы были другие поводы для беспокойства, помимо того, что меч Виррана оказался не стоящим всех этих песен. - Дверь! - заорал он Йону, отчаянно цепляясь за край левой рукой. Он извернулся вместе со щитом и просунув меч в щель, помахал им. Впрочем безо всякого эффекта. - Моя хуева нога!
Йон с рёвом загрохотал вверх по ступенькам, и с разбегу врезался в дверь плечом. Та вдруг подалась, сорвалась с петель, и упала, придавив собой каких-то дураков с той стороны. Вместе, они, спотыкаясь, ворвались в комнату, полутёмную как вечер, и наполненную сладковатым раздражающим дымом. Какая-то тень надвинулась на Утробу и он непроизвольно поднял перед собой щит и принял на него удар, в лицо полетели щепки. Он зашатался, потерял равновесие и врезался во что-то ещё. Лязг и грохот металла, звон разбитой посуды. Кто-то замаячил перед ним - призрачное лицо, бусы из гремящих зубов. Утроба хлестнул его мечом, а потом снова, и снова и тот опустился вниз, раскрашенное белым лицо испещрено красным.