Терпеть не могу предисловий с такими интонациями. Кто-то из этих великих психологов сказал: самый сладчайший звук для слуха человеческого — звук его имени. Бред.
— Что же делать-то… Что делать… — Маргарита надумала поползать по дивану в поисках зажигалки. Я вынул свое, припасенное быстрое пламя. Заготовленное специально для Маргариты.
Пьянь. Не хватало мне еще одной алкашки. Фуфло. Дура.
— Теперь-то… — она затягивалась, не озадачиваясь тем, чтобы стряхнуть пепел куда следует. Не-ет, хватит с меня, лучше поехать в парк и фотографировать собственные ноги.
Я знаю, о чем говорю. Пытался вытряхнуть одну идиотку из этого дерьма. Она была возлюбленной, скажем так. С пьющими мужиками еще можно иметь дело. У них бывают просветления. С пьющими бабами — нет. Все, закрыли тему.
— Маргарита, — пробакланил я.
— Мне тяжело.
— Угу. Понимаю. Мне тоже тяжело.
— Нет, Матвей, — она сломала сигарету, ткнув ей в найденную пепельницу; выглядело это немного театрально, — нет. Ничего ты не понимаешь.
— Лады, — я встал. — Пойду, что ль.
В этот момент я чувствовал себя гордой проституткой. А что, причины были. Во второй вечер, когда я снова приволок аппаратуру с той же копией, Маргарита под конец заснула, даже всхрапнула слегонца. Только я намеревался на цыпочках выскользнуть, как она повелела подойти к ней (а что я? — я был в образе) и взять за руку. Что, ошарашило? Меня тоже. Весь майонез был в том, что она обещала мне заплатить. Больше обычного. Чуть не рехнулся, держа ее ладонь и думая о том, какой же я грязный парнишка.
Она заснула мгновенно. Я тут же включился в игру и стал рассматривать женщину.
Имел на это право. Мне было заплачено, я мог делать, что угодно. М-да, логика…
Немного крупноватый нос. Глаза красивые. Чуть не рассмеялся — как можно судить об этом, когда человек спит? Хм-м, однако. Пребывал в полной уверенности: у Маргариты красивые глаза. Но ведь я просто не обратил на них внимания, как это всегда происходит со мной: глядя на нового собеседника, мне всегда удается до мельчайших подробностей запомнить черты его лица, каждую морщинку, каждый мускул, но глаза Маргариты — да я ведь цвета их ни за что не смогу вспомнить! Видимо, я попросту не успел обдумать мысль о цвете глаз. Подсознание механически зафиксировало увиденное, а сознание было занято в это время чем-то другим — то ли пустопорожним диалогом, то ли подсчетом этажей на индикаторе в лифте. Да ерунда. Не могло этого быть. От моего донельзя убитого сознания вряд ли укрылось что-нибудь, то самое, что могло бы на подсознание повлиять. Сознание и подсознание едины — внезапно посетившая мысль показалась мне невероятно оригинальной. Я вспотел. Лицо Маргариты тоже было влажным. Я вглядывался в него при свете крошечного тусклого бра и ломал голову, пот ли это, или слезы, или я вообще нахожусь в дурдоме. А ведь для этого были предпосылки.
Тогда мне казалось, а сейчас кажется в еще большей степени: что-то в этом мире устроено не так. И сильно не так. Раньше ведь такого не было, правда? Взять хотя бы гравитационные ямы. На самом деле их следовало, скорее всего, окрестить антигравитационными, но с легкой руки какого-то журналиста-недоучки их стали называть гравитационными. В одну из таких ерундовин я и попал, шагая за Маргаритой в тот, первый, вечер. На секунду-другую это облегчило труд. Сила тяжести в подобных местах никогда не падает до 0 g, только уменьшается — в самых редких случаях до одной тысячной или около того. Первая чудовищная антигравитационная аномалия возникла в Мали, захватив площадь около восьмидесяти тысяч квадратных километров. Прелесть ситуации заключалась только в одном: отклонение от нормы не распространялось более, чем на два с половиной — три метра вверх. Располагайся граница значительно выше — мы уже ни о чем не говорили бы, поскольку малая сила тяжести не в состоянии удержать атмосферу. Вторая по величине аномалия захватила немалый кусок Западной Сибири, третья покарала за какие-то грехи Индию.
Маргарита вздрогнула; я, будто заразившись, сделал то же самое. Нет, держать ее руку не было никаких сил. Мне приспичило выйти.
Рыдать крану в кухне долго не позволил — просто наполнил чашку и выпил.
Подобные паранормальные явления подразделяются на два типа: стационарные и динамические. Стационарные я описал. Динамическая яма — небольших размеров, с поперечником от нескольких миллиметров до сотен метров — могла возникнуть где угодно. А потом исчезнуть. Ничего забавного в этом нет.
Но поначалу было здорово. Особая радость была доставлена, конечно, детям. Да и мамаш грела нелепая, в сущности, идейка, что каждая из них эдак за здорово живешь может скинуть десяток-другой килограммов, а то и более. Кретинки.