Она играла примерно с полчаса и, когда закончила сложную сонату и положила руки на клавиши, вдруг отчетливо и ясно услышала снаружи звук аплодисментов. Мгновенно краска стыда и негодования бросилась ей в лицо, она вскочила из-за рояля и бросилась к окну, как раз во-время, чтобы увидеть с десяток молодцов в синих и красных фланелевых рубашках, которые быстро исчезли внизу между деревьями.
Мисс Нелли сейчас же решила, что ей делать. Я, кажется, уже упоминал, что под влиянием возбуждения она становилась довольно смелой, и теперь, когда она спокойно надела перчатки, шляпу и пальто, это была такая молодая особа, встреча с которой наедине для робкого, застенчивого и неопытного мужчины вряд ли могла быть совершенно безопасной. Она закрыла рояль и, вновь тщательно заперев все окна и двери и приведя дом в прежнее унылое безмолвие, сошла с веранды и направилась прямо к хижине тупицы Хокинса, кирпичная труба которой подымалась над лесной чащей на расстоянии четверти мили от дома.
Она резко постучала, дверь сейчас же открылась, и Дурак из Пятиречья предстал перед нею. Мисс Нелли в первый раз видела человека, которому было присвоено такое неблагозвучное наименование, и когда он немного отступил, не то из любезности, не то от удивления, она на мгновение смутилась. Он был высокого роста, хорошо сложен, и у него была черная борода. Над впалыми от забот и нездоровья щеками блестели карие глаза, очень большие, очень мягкие, но невыразимо печальные и грустные. Конечно, мисс Нелли ожидала встретить совсем не такого человека. Однако, когда прошло ее первое замешательство, самая нелепость ситуации, как ни странно, усилила ее негодование и еще глубже уязвила ее оскорбленную гордость. Тем не менее хитрая лицемерка с быстротой женской интуиции немедленно изменила свою тактику.
— Я пришла, — сказала она с ослепительной улыбкой, неизмеримо более опасной, чем ее прежняя величественная строгость, — я пришла извиниться перед вами за свою дерзкую вольность. Кажется, это ваш дом там, на вершине горы. Мне так понравился его внешний вид, что я ненадолго оставила внизу своих подруг, — лукаво продолжала она, делая легкое движение рукой, как бы указывая на отряд бесстрашных амазонок, готовых немедленно отомстить за любое оскорбление, нанесенное одной из них, — и осмелилась войти. Когда я увидела, что он, как мне уже говорили, необитаем, я боюсь теперь, что взяла на себя слишком большую смелость сесть за рояль и насладиться музыкой в ожидании своих подруг.
Хокинс поднял на нее свои прекрасные глаза. Перед ним стояла очень хорошенькая девушка, с ясными серыми глазами, блестящими от возбуждения, с румяными пылающими щеками, на которых кое-где виднелись веснушки. Алая верхняя губка, похожая на лепесток розы, открывала ряд маленьких белых зубов. В волнении она тяжело дышала. Он смотрел на все это тихо и спокойно, и если не считать естественного замешательства застенчивого, сдержанного человека, то боюсь, что пульс его бился совершенно ровно.