— К этой стенке. Видишь, там, наверху, гвоздик вбит?
Я глянул: гвоздь оказался почти под самым потолком. Вот, значит, в чем дело. Приветовна на такую высоту лезть боится. И девчонки, наверное, тоже. Потому она сейчас меня любит, как родного сына.
Ну, раскладываю стремянку. А Приветовна объясняет:
— Повесишь на этот гвоздь кашпо с орхидеями. Я сегодня из дома новый прекрасный экземпляр принесла. Только он обязательно должен жить на высоте.
«Ясное дело, — соображаю. — Чтобы, когда зацветет, не оборвали». Начал я подниматься, а Приветовна останавливает:
— Куда лезешь, неугомонный. Про кашпо-то забыл. Сейчас я тебе принесу.
И она кинулась в лаборантскую. А надо сказать, Приветовна на этих орхидеях просто сдвинутая. Их у нее дома, что у других пыли. Я однажды к ней заходил и видел: куда ни плюнь, одни орхидеи. И стоят, и лежат, и висят, и так просто, и в горшках, и в аквариумах со специальной подсветкой. Не квартира, а настоящие джунгли. Еще бы каких-нибудь колибри с обезьянами, и полный порядок. Но из животных у Приветовны живет только одна канарейка. Совсем не тропическая. Хотя, кто ее знает. Может, она тоже какой-нибудь необычной породы. Если вообще у канареек существуют породы. Я в этом не очень-то волоку.
Из лаборантской Варвара Аветовна вынесла плетеное кашпо размером с большую кастрюлю, из которого торчало нечто типа плюща.
— Вы посмотрите, какая красавица! — затрепыхалась в восторге Приветовна. — А уж когда зацветет...
Девчонки вежливо поохали, а я молчу. Хватит с меня того, что вешать эту хламидомонаду придется. Да и над чем тут, скажите на милость, охать. У матери на подоконнике почти такое же растет. Во всяком случае, очень похоже. И почему-то никто не охает и не ахает. Просто иногда поливаем, и ладно.
Вручила мне Приветовна это самое сооружение:
— Только, Тимочка, умоляю, осторожнее.
Я взял. А штука-то оказалась тяжелая. Это она только снаружи из лозы. А внутри — толстый горшок из глины, да еще полный земли. Хотя, судя по весу, Приветовна туда еще и камней напихала. Но делать нечего: держу и лезу.
Мимо книжных полок и мимо головы вепря. Этот вепрь — охотничий трофей дедушки Мити́чкиной из нашего класса. То есть не дедушка из нашего класса, а Танька Мити́чкина. Ее еще Зойка Адаскина на дух не переносит. А дедушка у Мити́чкиной увлекался охотой. И кучу животных перестрелял. Причем из самых любимых экземпляров заказывал чучела. В итоге у Мити́чкиных на этих чучелах моль завелась. Часть сожрала вчистую. Но голова вепря почему-то уцелела. И тогда дедушка Мити́чкиной преподнес ее школе. Наверное, считает: раз у нас новое здание, значит, моли пока нету.
Не скажу, чтобы вепрь мне сейчас помогал. Скорее даже наоборот. Из-за этой дурацкой свиной башки я не смог поставить стремянку на нужное место. Теперь к гвоздю придется тянуться. А тут еще новая беда. Сначала стремянка вела себя вполне сносно, не хуже многих других в том же роде. Но, как только мои ноги достигли средних ступенек, она начала предательски трястись. Тогда я Приветовне говорю:
— Вы хоть чуть-чуть ее подержите.
А она спокойненько отвечает:
— Да ты не волнуйся, Сидоров. По ней сто раз лазали, и никто еще не упал.
Но те-то, наверное, со свободными руками лезли и держались, а у меня тяжеленный горшок с ее породистыми тропическими сорняками.
Короче, долез я с грехом пополам до последней ступеньки и, уперевшись для лучшей устойчивости коленями в верхушку стремянки, потянулся вперед и одновременно вверх. К гвоздю.
Стремянка сильно качнулась, я инстинктивно дернулся и, потеряв равновесие, выронил драгоценное кашпо с его не менее драгоценным содержимым. Все последующее случилось мгновенно. Кашпо сделало в воздухе полусальто и, оставив свое содержимое на голове вепря, приземлилось на Приветовну. Ее счастье, что не произошло наоборот.
Впрочем, процесса я не видел, ибо в то время пересчитывал пузом ступени подлой стремянки. Зато результат был ошеломляющий. Плетеное кашпо наделось на голову Приветовны, словно рыцарский шлем. Разве что только забрала не было.
Биологичка с воплем: «Моя орхидея!» — метнулась на стремянку. К счастью, сам я в это время уже успел с нее слететь. Потому что стремянка внезапно сложилась и упала на Приветовну. А горшок с землей, просвистев мимо ее головы, упал на пол и вдребезги разбился.
Приветовна продолжала орать. Только теперь не про свою орхидею, а просто, по-человечески: «Помогите! Спасите!» Девчонки тоже визжали. Я же, еще до конца не очухавшись после падения, бросился снимать с Варвары Аветовны стремянку.
Едва мне это удалось, как совершенно контуженная лестницей Приветовна взвилась на ноги и прямо в своем кашпо рванула зачем-то к двери.