— Тебе, Адаскина, вообще нечего волноваться, — заверил я. — Мужик тебя не видел. Ты пришла, когда он уже смылся.
— Ну и что, — начала всхлипывать она. — Я же с вами хожу. А кто знает, может, за нами уже следят. Вот я и...
Она снова всхлипнула.
— Да откуда он мог следить! — возмутился я. — Мы все сами видели, как он уехал.
— Значит, потом вернется, — обреченно произнесла Зойка. — Начнет здесь рыскать, расспрашивать. А мы все в этом районе живем.
Тут у Агаты тоже сделалось испуганное лицо, и она тихо произнесла:
— Тимка, ну зачем ты ему про школу сказал?
— А чего я такого сказал? Подумаешь, в интересах дела упомянул, что пленка в моем аппарате школьная. Надо же было цену набить. Фиг бы он мне без этого отвалил пятьдесят баксов!
— Пятьдесят баксов, — покачала головой Зойка. — За нашу жизнь только пятьдесят баксов.
— С катушек слетели? — заорал я. — При чем тут наша жизнь? Как он теперь нас найдет?
— Очень просто, Тимурчик, — отозвалась Агата. — Если ему так важно убрать свидетелей, он отправится в нашу школу.
— И фигли его туда пустят, — немедленно возразил я.
В школе у нас при входе дежурит охрана и стоят турникеты, сквозь которые без личной карточки ученика или учителя не пройдешь. А тех, кто проходит по карточкам, засекает компьютер. Так что всяким бандитам, вроде того мужика, в нашей школе у Сретенских ворот делать нечего.
— Но ему внутрь и не надо, — вмешался Клим. — Он может просто поошиваться у ворот, и рано или поздно каждый из нас попадется ему на глаза. Да, собственно, ему вообще достаточно увидеть кого-нибудь одного. Дальше он хватает его, разбирается и выясняет имена всех остальных.
Мне вдруг тоже сделалось как-то не по себе. Однако я вновь попытался успокоить и самого себя, и ребят:
— Ну, ты, Круглый, даешь! Я разве ему сообщал номер нашей школы?
— Да вроде нет, — подтвердил Климентий.
— Не вроде, а совершенно точно, — уверенно произнес я, и от души у меня отлегло. — А школ у нас в микрорайоне, между прочим, никак не меньше пяти. Откуда ему знать, в какой именно мы учимся.
— Верно, — улыбнулся Климентий. — А вдруг мы вообще из разных учебных заведений. Или из другого района погулять сюда приехали.
— Из какого-нибудь Орехова-Кокосова, — кивнул я. — Что он, по всей Москве нас разыскивать будет?
Теперь даже Агата вроде бы успокоилась, а мне страхи Адаскиной показались полной глупостью. Но Зойка сказала:
— Зря за твою паршивую пленку пятьдесят долларов никто бы не дал. А раз заплатили, значит, ставка была, так сказать, больше, чем жизнь. В таком случае этот мужик не поленится и пять школ обойти, а может, даже и шесть.
Умеют же некоторые люди испортить всем настроение! Только что ведь почти совсем успокоились. Еще немного, и вообще даже думать забыли бы об этом дурацком мужике с его долларами. Но Зойка не унималась:
— Ох, Тимурчик, и угораздило же тебя тут снимать.
Выходит, я же еще во всем и виноват. А тут еще Клим подхватил:
— Да уж, не очень удачно вышло.
— Ну, конечно, — огрызнулся я. — Задним умом все крепки. Вот раньше бы меня и предупредили: «Не ходи туда снимать. Там опасно». А вообще, — я повернулся к Адаскиной, — виновата как раз ты.
— Я? — Зойка даже подпрыгнула.
— Конечно, ты. Умчалась за своей пленкой. И просила, чтобы мы именно в этом переулке тебя дожидались.
Зойка растерянно похлопала глазами. Обычно она за словом в карман не лезет. А тут просто не знала, что и ответить. Правда, немного подумав, она все-таки нашлась:
— Так я же, Тимурчик, просила меня дожидаться, а не снимать.
Я раскрыл рот для достойной отповеди: мол, если бы ты, Адаскина, не пристала ко мне со своими фотографиями, вероятней всего, мы вообще прошли бы мимо этого переулка. Однако Агата ничего не дала мне сказать:
— Хватит ссориться. Назад все равно ничего не вернешь. Поэтому давайте лучше соображать, как подстраховаться.
В общем-то, Дольникова была совершенно права. Ситуация для нас складывалась серьезная, и действительно следовало подумать, как избежать новой встречи с нашим сегодняшним знакомым. Теперь-то я тоже прекрасно понимал, что вторая встреча может оказаться последней.
— Нам, — первой нарушила молчание Зойка, — нужно как можно скорей разойтись по домам. Только вы, пожалуйста, меня проводите, — принялась хныкать она. — А то одной страшно. И вообще, может, посидим у меня?
Обычно Адаскина предлагает всякие глупости, однако эта ее мысль показалась мне вполне здравой. И я горячо поддержал:
— Правильно, Зойка, пошли к тебе. Там все как следует и обмозгуем.