Зойка до того обрадовалась, что даже всхлипывать перестала и ну тараторить:
— Сейчас придем, чайку попьем.
— А к чаю у тебя чего есть? — решил выяснить я.
— Да вообще-то... — растерялась Зойка, — по-моему, только варенье.
— Только одно варенье? — разочарованно переспросил Клим.
— Только, — подтвердила Зойка и вдруг воскликнула: — Ой! Мне ведь мама велела хлеба купить!
— Ладно, — сказал я. — Зайдем по дороге в магазин. Ты, Адаскина, купишь хлеб, а я все остальное. Угощаю.
— Ну да! — усмехнулась Агата. — Ты же у нас сегодня богатенький Буратино.
— Бандитские средства проматывает, — в тон ей изрек Климентий.
Естественно, я не собирался проматывать на банальную жратву все пятьдесят долларов, а верней, то, что у меня от них осталось после визита в магазин «Кодак». Однако и небольшой части, как сказал Клим, «бандитских средств» нам хватило на вполне приличный перекусон. Так что Адаскиной дома оставалось от себя только расставить чашки и заварить чай. Ну, и от варенья, естественно, мы тоже не отказались. Кстати, у Адаскиных самая необычная квартира из всех, которые я когда-нибудь видел. Представьте: старый, можно даже сказать, старинный московский дом в переулке возле Сретенского бульвара. Посреди дома — арка. Вернее, когда-то была арка, но много лет назад какой-то чудик застроил ее и там получилась квартира. С отдельным, между прочим, входом и сводчатым потолком. А потом в этой квартире стали жить Адаскины — Зойка и ее мама Лидия Михайловна. Вполне вероятно, что сначала с ними жил еще и Зойкин папа. Однако, когда все мы познакомились с Адаскиной в первом классе, отца уже не было, и Зойка о нем вообще никогда ничего не рассказывает, а мы, естественно, не спрашиваем.
Сейчас мы сидели в огромной, и единственной, Адаскинской комнате. После чая нервы успокоились даже у Зойки. Тогда мы начали всерьез мозговать, как выкрутиться из создавшейся ситуации. Ибо в том, что положение складывалось неприятное, уже никто из нас не сомневался.
— Предлагаю, — начала Зойка, — просидеть оставшуюся часть каникул у меня дома. Во-первых, тут мы будем в безопасности, — начала она загибать пальцы. — Во-вторых, этот мужик даже случайно не сможет нас встретить на улице, а в-третьих, покрутится по району, нигде нас не встретит, решит, что мы тут не местные, и, глядишь, вообще успокоится.
— Хитрая какая! — немедленно возмутилась Агата. — Это тебя он, может, не встретит, потому что, во-первых, ты дома будешь сидеть, а во-вторых, он вообще тебя не знает. А мы каждое утро приходи к тебе, а потом еще вечером возвращайся. Вот и получается: ты в безопасности, а мы — совсем наоборот.
Зойка надулась:
— Мое дело предложить. Не у Кругловых же мы соберемся. Там все болеют.
— Можно у меня, — предложил я. — Предков целыми днями нету. Собирайтесь и сидите на здоровье.
— И у меня, — подхватила Агата. — Мои родители тоже на работе, бабушка не будет против, а Бесик только обрадуется.
Бесик — это собака Дольниковых. Порода — ливретка, пол — мужской. Жутко, между прочим, прожорливый пес. Хотя жрать-то как раз ему много нельзя. Он от этого толстеет, будто на дрожжах. И Дольниковы постоянно сажают его на диету. Потому что иначе, как говорит Клим, Бесик из левретки превращается в ливерную колбасу на ножках.
— И, кстати, — добавил я, — наши дома находятся достаточно далеко от места, где мы столкнулись с этим мужиком. А если вы, к тому же, будете приходить ко мне или Агате не по Сретенке, а кружным путем, есть шанс никогда с этим типом не встретиться.
— Правильно, — кивнула Агата. — Можем один день собираться у Тимки, другой у меня, потом снова у Тимки и так далее.
— Ага, — сильней прежнего обозлилась Зойка. — Значит, вы с Тимкой будете ходить по очереди, а я каждый день на улице появляться.
— И чего такого? — вмешался Круглый. — Мне тоже каждый день придется на улицу выходить. Я ведь не возражаю. К тому же, ты если даже столкнешься нос к носу с этим мужиком, ничего страшного. Сколько раз тебе повторять: он не видел тебя.
— А почем вы знаете, что у этого мужика где-нибудь не стоял сообщник? — гнула свое Адаскина.
Мы с Агатой и Климом переглянулись. Все может быть. Но тогда дело и вовсе плохо. Того мужика мы хоть знаем в лицо. А если у него был сообщник, то, даже столкнувшись с ним и поговорив, мы ничего не поймем. Потому что он нас знает, а мы его — нет. А знать опасность в лицо все-таки лучше.
— В таком случае, может, лучше каждому сидеть у себя дома до конца каникул? — с тревогой спросила Агата.
— Нет, это совсем уж скучно, — возразил Круглый. — Тем более, лично мне все равно придется ходить по магазинам за продуктами. Остальные-то все болеют. А если я хоть заикнусь им, в какую мы влипли историю, они совсем с ума сойдут.