— Нет. Легавые сделали все по-тихому.
— Ну, что ж, обсудим это позднее, — Добрьяк схватил меня за локоть и потащил к выходу. — Сейчас поговорим о более важных вещах.
— Например, о братьях Коппо? — предположил я.
— О ком? — переспросил Добрьяк. Попытка разыграть невинное изумление была так нелепа, что я едва не рассмеялся ему в лицо. Но вместо этого я сказал:
— А может, об Уолтере Косгроуве?
Добрьяк стиснул мой локоть и воскликнул:
— Где вы слышали это имя? Кто к вам приходил?
Мы стояли у парадной двери участка. Вошли несколько полицейских в мундирах; они протиснулись между нами, и я ступил на крыльцо. Добрьяк догнал меня только на тротуаре, где снова схватил за локоть и пылко зашептал мне в ухо:
— Держитесь от них подальше, Фред. Не слушайте людей Косгроува.
— Все как сговорились называть меня Фредом, — сказал я.
— Но это же ваше имя, черт возьми! Может, хватит? Нам надо обсудить серьезные дела.
— Нет, не надо, — ответил я и завопил:
— На помощь! Полиция!
Поскольку мы стояли перед входом в полицейский участок, на помощь, естественно, никто не пришел. Когда легавый и впрямь нужен, его не докличешься.
— Помогите! — сердито гаркнул я. И настырно повторил:
— Полиция!
Добрьяк выпустил мой локоть, как будто я сообщил ему, что болен проказой, и смотрел на меня так, словно я уведомил его, что сошел с ума.
— Что вы делаете? — спросил он.
— Зову на помощь, — ответил я и снова в притворном страхе заорал: Полиция! Помогите бога ради!
Нас тотчас обступили трое патрульных в мундирах. Они принялись расспрашивать, что происходит. Я указал на Добрьяка и ответил:
— Этот гад только что норовил залезть ко мне в карман.
Добрьяк разинул рот.
— Я? Фред, вы с ума сошли!
— Ладно, приятель, — сказал один из легавых, схватив Добрьяка за локоть точно так же, как Добрьяк еще совсем недавно хватал меня.
Другой легавый обратился ко мне:
— Пройдите в участок. Вы должны написать заявление.
— Не могу, — ответил я. — Мне надо встретиться с женой. Если я опять опоздаю, она меня убьет. Давайте я зайду попозже.
— Слушайте, друг мой, — сказал легавый номер два, — если вы хотите, чтобы этого человека задержали, то должны заявить на него в письменной форме.
— Я вернусь, — пообещал я. — Меня зофут Майнетта. Фф... Фрэнк Майнетта, Западная десятая улица, двадцать семь. Я вернусь через час, — я начал пятиться от маленькой компании. — Через час.
— Дольше нам его не продержать, — предупредил меня один из легавых.
— Я вернусь, — соврал я и затрусил прочь, но не успел протрусить и полквартала, как за спиной раздался лай:
— Фред!
Я оглянулся. Райли стоял на крыльце участка и размахивал руками, подавая мне знаки. Добрьяк дергал его за лацканы пиджака, а трое легавых пытались оторвать стряпчего от Райли и затащить в здание.
Вскоре они выяснят, что к чему, и всем кагалом погонятся за мной.
Я бросился бежать.
Глава 33
Когда Карен открыла дверь, я сказал:
— Во-первых, хочу еще раз попросить прощения.
— Не говори глупостей, — ответила она. — Мы обсудили это по телефону. Заходи.
И я зашел.
Убежав от Добрьяка, Райли и всей доблестной полиции, я поначалу не знал, куда мне податься. Может, братья Коппо и мафия не поверили бы, что у меня достанет тупости спрятаться в собственной квартире, но знавший меня как облупленного Райли поверит в это без труда. Будь иначе, он не поймал бы меня нынче утром.
Куда еще я мог пойти? Я не был уверен, что сумею пробраться обратно в квартиру Герти, и не знал, стоит ли мне сидеть там. Мафии было известно об этой квартире, и вполне возможно, что за ней ведется наблюдение. В жилище дяди Мэтта тоже слишком опасно, особенно после того, как там погостил Гас Рикович.
Тогда я подумал о Карен. Она сердилась на меня, и я хотел помириться, попросить прощения, наладить отношения. Однако теперь Карен явно злилась и на Райли (судя по тому, что он сказал мне в камере) и, возможно, согласится помочь мне в борьбе с ним.
Во всяком случае, позвонить стоило, и я связался с Карен по телефону из душной кабинки в набитой битком аптеке на Восьмой авеню. Когда Карен сняла трубку, я назвался и тотчас рассыпался в извинениях, но она оборвала меня на середине первой же фразы, сказав:
— Нет, ты был прав, Фред. Я рада, что ты раскрыл мне глаза. Рада.