Я поверил в эту дичь, поскольку то и дело становился объектом всевозможных пари. А вот Райли довольно долго не хотел верить, что в меня действительно стреляли. Когда он, наконец, с ворчанием принял эту истину, то пожелал узнать, почему я не заявил в полицию.
– Как тебе известно, я – не единственный в мире легавый, – сообщил он мне.
– Ты – единственный в мире легавый, с которым я знаком, – напомнил я ему. – К тому же, я все время тебе звонил, но тебя не было дома.
– И в конце концов ты решил прийти сюда.
– Но ведь мисс Смит сказала...
– Карен, – вставила мисс Смит и улыбнулась мне.
– Карен, – согласился я, улыбнувшись в ответ. – В парке она сказала, будто бы моя жизнь в опасности, и она знает, как мне действовать. Вот я и решил прийти и все выяснить.
Райли тяжко вздохнул и покачал головой.
– Давай кое-что допустим, Фред, – сказал он. – Давай допустим, что Карен – наводчица и в сговоре с людьми, которые стреляли в тебя. Что тогда?
Тогда ты приходишь, а они тут как тут.
– Ну... – я беспомощно посмотрел на Карен. – Мне и невдомек, что такое могло быть. Она казалась совсем другой.
Карен рассмеялась.
– Спасибо, мистер Фитч. Большое спасибо.
– Фред, – поправил я ее.
– Фред, – согласилась она.
– Фред, – сказал Райли, – пойми, что именно легковерие то и дело доводит тебя до беды. Когда же, наконец, ты уразумеешь, что внешность обманчива?
– Иногда – нет.
– Когда это иногда?
Я не мог ответить на этот вопрос. К тому же, Райли немного злился на меня (наверное, отчасти – из-за того, что проспорил Карен полсотни долларов), поэтому на минуту-другую беседа прекратилась. Все ее участники старательно избегали смотреть друг на друга. Наконец Карен с деланной веселостью предложила:
– А давайте-ка выпьем. Вам что, Фред?
– Э... полагаю, шотландское виски.
– Со льдом?
– Да, пожалуйста.
Пока она возилась на кухне, гремя ледышницами, Райли сказал мне:
– Полагаю, ты не спросил, как его звать.
Я понятия не имел, о чем он.
– Кого?
– Мальчишку, – с легким раздражением ответил Райли. – Который сообщил тебе о выстрелах.
– Ах! Нет, он не представился. Мальчишка как мальчишка. Там их полно.
Райли опять вздохнул.
– Фред, – вкрадчиво молвил он, – можно я расскажу тебе, как ты должен был поступить?
– Да, уж будь любезен.
– Что ж, тогда слушай. Тебе следовало схватить мальчишку за шиворот, затащить в телефонную будку и позвонить в местный полицейский участок.
Мальчишка мог дать описание машины. Возможно, он даже рассмотрел сидевших в ней людей.
– Не думаю, – возразил я.
– Ах, не думаешь? В любом случае мальчишка был свидетелем. Ты звонишь в участок, приезжают полицейские, и ты им говоришь: «Этот ребенок утверждает, что в меня кто-то стрелял». Все очень просто.
– Тебя послушать, так и впрямь просто, – согласился я. – Но я не очень верил, что у меня получится.
– В это ты никогда не веришь, – сказал Райли, снова вздыхая и качая головой. – Ладно, мне надо позвонить. – Он тяжело поднялся на ноги. Полагаю, ты сообщил мне все подробности? Ничего не забыл? Может, номер машины?
– Чего ты на меня взъелся? В конце концов, это твоя работа, а не моя.
– Да, видит бог... – пробормотал Райли и отправился в другую комнату, где стоял телефон. Какое-то время я слышал, как он бубнит и мычит там, но потом с кухни вернулась Карен, мы сели и, дабы скоротать время в ожидании Райли, принялись обсуждать погоду, телевидение и иные интересные предметы.
И тут выяснилось, что мне очень нравится Карен Смит. Она была ошеломляюще хороша собой, а я привык считать, что с ошеломляюще красивыми девушками невозможно вести связную беседу при первой встрече (впрочем, это не их вина), но с Карен все было по-другому. Она держалась свободно, легко, шутливо, и я без труда расслабился в ее обществе, словно мы уже много лет были закадычными приятелями.
Однако вернувшийся Райли все испортил. Он был зол и раздражен ничуть не меньше, чем когда покидал комнату.
– Они хотят еще раз потолковать с тобой, – сообщил он мне, усаживаясь рядом с Карен на диван.
– Кто? – спросил я. – Те же сыщики?
– Вот именно. Позвони им с утра пораньше и условься о встрече.
– Непременно, – пообещал я.
– А еще тебе надо бы найти какое-нибудь временное жилище.
– Ты хочешь сказать, что мне не следует возвращаться домой?
– Они следят за твоей квартирой, – объяснил Райли. – Это же очевидно. Возможно, тебе удалось сбить их с толку. Стало быть, пусть все так и остается.
– Думаешь, мне стоило бы поселиться в гостинице?
– Лучше у кого-нибудь из друзей. У такого, о котором они не вспомнят.
– Если это будет друг, они обязательно о нем вспомнят.
– Хотите – оставайтесь тут, – предложила Карен. – На диване довольно удобно.
– О, нет, – ответил я. – Не хочу вас стеснять.
– Пустяки, – заверила она меня. – Места здесь гораздо больше, чем нужно, и нам не придется путаться друг у друга под ногами.
– Устроюсь в гостинице, – решил я. – Ничего страшного. Но все равно спасибо.
– Погоди, погоди, – встрял Райли. – Карен, ты уверена, что это удобно?
Она развела руками.
– А почему нет? Я весь день на работе, почти каждый вечер хожу на свидания. Квартира пустует едва ли не все время.
– Право же, я вам очень признателен, но...
– Замолчи, – велел мне Райли и, подавшись к Карен, спросил вполголоса:
– Ты понимаешь, что это значит?
Она зарделась, улыбнулась, и я тотчас понял, что это значит. Карен посмотрела на Райли и смущенно промурлыкала:
– У тебя тоже есть квартира.
Я начинал испытывать чувство неловкости.
– Э... Я устроюсь в гостинице. Право же, мне лучше...
– Уж конечно, – Райли повернулся ко мне. – Слушай, Фред, во-первых, никто не знает, что ты знаком с Карен, значит, здесь тебя искать не станут.
Во-вторых, ты уже тут, и, стало быть, тебе не придется светиться на улицах.
В-третьих, здесь мы с Карен сможем приглядывать за тобой.
– Ты хочешь, чтобы я остался? – спросил я.
– Я не стал бы употреблять именно это слово, – ответил Райли. – Но я знаю, что так будет лучше всего. Поэтому оставайся.
Я посмотрел на Карен.
– Вы уверены?
– Будьте как дома, – пригласила она.
– Э... что ж, спасибо.
Карен встала.
– Налить вам еще?
– Да уж, пожалуй, – ответил я.
Глава 12
Те двое суток, что я провел в доме Карен, были едва ли не самой странной порой в моей жизни. Квартира у нее и правда была просторная, но даже просторное жилище делается тесным, когда в нем заводится второй обитатель. Поэтому поначалу моя жизнь там являла собой бесконечную череду неловкостей, оцепенений, расшаркиваний, смущенных топтаний в прихожей и обоюдных проявлений избыточной вежливости.
Неловкости начались сразу же, в субботу вечером, приблизительно через полчаса после того, как было решено, что я останусь. Райли и Карен принялись обмениваться пустыми взглядами, я начал ощущать себя то ли третьим лишним, то ли пятым колесом, то ли рыбьим зонтиком, и поэтому, когда Райли предложил Карен «немного прогуляться», я испытал не меньшее облегчение, чем они.
Разумеется, после их ухода меня охватило странное чувство, какое испытывает всякий человек, оставшийся один в незнакомой квартире, и я принялся робко исследовать комнаты, зажигая все светильники. Приблизительно час я потратил на бесплодные размышления о том, кто и почему убил дядюшку Мэтта и покусился на меня, и как так получилось, что спустя две недели полиция все еще не распутала дело. Когда мне стало по-настоящему тоскливо, я обшарил квартиру в поисках карандаша и бумаги, уселся в гостиной и начал составлять кроссворд, чем не занимался уже давно, со школьных лет. Когда мне было пятнадцать или шестнадцать, я продал довольно много этих штуковин всевозможным журналам, печатающим головоломки. До сих пор горжусь одной из лучших своих выдумок: «Мастер на все ноги, четыре буквы». Вскоре я забросил словоплетство и, немного посмотрев телевизор, около полуночи завалился на диван и заснул с гораздо меньшими усилиями, чем можно было ожидать.