— О, ты был омерзителен.
— Передай Тору, что я очень сильно извиняюсь, — в интонациях Тони Старка звучит искреннее сожаление, и это немного сбивает с толку, как и то, что он звонит Стиву, а не Тору. — И у тебя я тоже прошу прощения, Роджерс. Запомни этот день.
Стив запомнит. Запомнит, как сидел в своей квартирке на десятом этаже с кучей чертежей, заваливших стол, и с головной болью, которая почему-то научилась пользоваться телефоном и взяла себе самое бесячее имя на свете.
— Наконец-то, — в притворном воодушевлении бормочет Стив. — Мистер Старк соизволил одарить нас, простых смертных, своим вниманием. Что с тобой?
— Я вел себя дерьмово, — отзывается Тони. И что-то внутри Стива легонько сжимается. Тоненькое, маленькое чувство, название которому трудно подобрать. Нежность вперемешку со смущением, радость с осознанием собственной глупости.
— Как и всегда.
На той стороне трубки повисает секундное молчание, будто Тони раздумывает, не послать ли все к черту, перестать извиняться и уйти в очередной запой. Стив не собирается брать назад свои обвинения, потому что это чистейшая правда. Звания последнего в мире козла сейчас достоин только Тони. Даже Локи не смог его превзойти, а он всю жизнь упорно к этому стремится.
— Ну, вчера был перебор, — все таким же поразительно виноватым голосом продолжает Тони. Стив бы все отдал за то, чтобы посмотреть, как тот пристыженно отводит взгляд, теребит что-то в руках и бесконечно очаровательно поджимает губы. — Вы классная пара. Не знаю, чего взъелся. Позавидовал, наверное.
— Человек, у которого есть все, может кому-то завидовать?
В какое-то мгновение Стив даже надеется на тупой подкат в стиле: «У меня нет тебя, Роджерс». Но то, что он слышит после, заставляет его передумать.
— Не все.
Тихий мягкий голос завораживает откровением, в которое Стива посвящают. Тони мог бы отшутиться, как делает каждый раз, но сегодня все по-другому.
— Чего же у тебя нет?
— Того, что есть у вас.
— Тебе нужны отношения?
Это не похоже на парня в огромных солнцезащитных очках, который только и делает что подмечает хищным взглядом проходящих мимо красавцев и красавиц.
— С правильным человеком — да.
— А мы с Тором, на твой взгляд, правильные друг для друга? — Стив удерживает смешок, потому что все недоумевали, когда узрели их вместе, даже он сам.
— Роджерс, то, что вас считают странными, не значит, что вам должно быть плохо. Вы же лучшие друзья, это круто. Я рад за вас.
Ничто не может так вдохновлять и делать хорошо на душе, как мирные интонации Тони, и ничто не может больше злить, чем пожелания счастья с кем-то другим от парня, который нравится. Хочется заглянуть в его бесконечно черные глаза и спросить прямо, что же было вчера. Алкоголь? Да. Но пьяные часто выдают, не контролируя себя, всем свои мысли.
— Спасибо, — растерянно бросает Стив, и в его голову влетает самая идиотская идея на свете. — Слушай, ты не занят сегодня вечером?
Он даже не успевает решить, зовет Тони на свидание или просто сошел с ума, как вспоминает, что официально встречается с Тором. Тони часто бывает беспринципным, но у друзей никого не уводит. И еще, каким бы беспринципным он ни был, сейчас он подумает, что Стив — шлюха.
— Да нет, а что? — небрежно отзывается Тони, слишком уж сильно стараясь казаться незаинтересованным.
Лихорадочно думая, что брякнуть и не показаться идиотом или изменщиком, Стив бросает взгляд на кучи плотных листов бумаги и выпаливает:
— У меня проблемы с черчением! Я совершенно ничего не понимаю. А ты умный и… Я подумал… Может, раз ты чувствуешь себя виноватым… Не окажешь ли услугу старому другу?
Стив не знает, с чего он нынче старый друг, но язык уже как минуту живет своей жизнью.
— Я же на другом факультете, — напоминает Тони.
— Но у вас ведь есть черчение, так?
— Конечно. Только, думаю, оно сильно отличается от вашего.
Стив испускает печальный (как он надеется) вздох и все не может придумать, что же еще сказать. Разговоры с Тони это всегда сплошная неловкость или злость. Третьего не дано. Хоть в мечтах и возникают картины чего-то другого, но они далеки от реальности так же, как Стив с Тони друг от друга.
И внезапно звучит:
— Но мы можем попробовать разобраться…
Есть! Стив мысленно ликует, чувствуя себя глупой девочкой, которая просит помощи у мальчика, чтобы завладеть его вниманием. Стив закусывает губу, сдерживая улыбку, и выпаливает слишком уж радостно:
— Отлично! Давай в восемь!
Тони смеется его энтузиазму и мягко отвечает:
— Идет.
★★★
Чтобы казаться тупым нужно быть правда тупым или настолько умным, хитрым и уверенным, чтобы правильно это разыграть. Стив не тупой, не гений и не артист, поэтому делать вид, что он ничего не понимает в черчении, сложно.
Казалось бы, хмурься, будто напряженно соображаешь, кивай, как собачонка, задавай нелепые вопросы. Веди себя так, будто веришь, что цветы растут на фонарных столбах!
Но быть идиотом — невероятно сложно.
Первое. Это неловко. Стив не любит врать, не любит дурацкое чувство вины, не любит делать что-то плохое без какой-либо на то причины.
Второе. Это раздражает. Когда кто-то разжевывает то, что кажется элементарным, так и хочется крикнуть: «Я в курсе! Я не тупой». Но проблема в том, что Стив тупой. Сегодня он туп, как чайная ложка.
Третье. Снисходительный взгляд темно-карих глаз. Стиву стыдно не только за ложь, но и за то, что теперь, по мнению Тони, он будет последним дебилом.
И эти три вещи делают задачу невыполнимой, но Стив пытается не отступать. Он усердно тормозит, путается и теряет нить разговора.
Так за книгами проходит целый час, и Стив уже может с уверенностью сказать, что он — самый бестолковый студент университета, и его должны были выгнать еще в начале первого курса — настолько он плох.
Тони разбирается в предмете не очень важно, но схватывает все налету и, вдохновленный новыми знаниями, мигом все объясняет. Если он чего-то не понял, Стив порывается объяснить, но вовремя одергивает себя. Да и Тони в этом не нуждается. Не зря же все считают его гением.
Их занятие проходит у Тони, но в доме тихо. Это огромный особняк, больше похожий по размерам на королевский дворец. Стив почему-то всегда представлял здесь толпы слуг или друзей, но вокруг царит странная атмосфера бесконечного одиночества. Только Тони и дом. И дом кажется здесь единственным живым существом.
Что это такое: один из тех знаменитых умных домов или что-то большее, Стив не знает. Но Джарвис, как называет Тони свой дом, немного пугает. Он слишком настоящий, будто у него есть свое мнение, он владеет иронией, его голос меняет интонации. Когда Стив слышит его впервые, он вздрагивает от неожиданности, но быстро привыкает, думая, на что только ни идут богатые одинокие люди.
— Мистер Старк, — вежливый голос дома прерывает Тони как раз на том моменте, где Стив особенно тупит. — К вам пришла мисс Поттс. И судя по ее лицу, нам лучше не открывать.
Тони ухмыляется.
— Я не настолько трус, чтобы бояться разъяренной женщины!
— Прошу заметить, сэр, — возражает Джарвис. — Их больше всего и стоит бояться.
Стив издает смешок и тут же замолкает, понимая, что дом действительно шутит.
— Сколько денег ты отвалил за этого клоуна?
Странная система кажется ему неуютной.
— Я его изобрел, — бросает Тони, поднимаясь со стула с видом, будто в этом нет ничего такого. Стив удивленно косится на него, одновременно поражаясь его гениальности и понимая, откуда у дома может быть сарказм. Конечно, Тони Старк не мог не внедрить в это чудо свои любимые приемчики. Интересно, а в нем есть функция собутыльника? Стив готов поспорить на что угодно: есть.
Пеппер Поттс, хорошо знакомая ему тем, что дружна с Наташей, влетает в гостиную так, будто бежала всю дорогу. Раскрасневшаяся, дерганная и явно злая, она заявляется с воплем: «Старк!»