– А можно полюбопытствовать, сколько это – несколько раз?
– Да, конечно, – разрешила мне полюбопытствовать Людочка. – Раз, пожалуй, семь. Или даже восемь. Или даже больше…
Тут я поняла, что поездка в Тарасов для меня неизбежна.
– Ладно, я еду с вами, – сказала я Светке. – На, держи.
И сунула ей свой улов. Пусть подержит. А потом еще и по городу потаскает.
И пошла переодеваться.
– Подождите, – остановила меня Людочка. – Я хотела бы сразу решить один вопрос… Я знаю, что вы берете в день по двести долларов. Я заплачу.
«Ну уж нет. Этот номер у нее не пройдет, – подумала я. – Ситуацией буду руководить я, а не она. Это мое условие. Не хотите – не надо. Обращайтесь в милицию. Я вашим делом заниматься не буду».
– С подруг моих подруг, – я специально для Светки отчетливо выделила множественное число: «моих подруг» – и решительно отрезала, но теперь уже специально для Людочки, – я денег не беру. Оплатите накладные расходы. Если они будут.
И теперь уже совершенно беспрепятственно пошла переодеваться.
Вот так и получилось, что я ехала на каком-то стареньком «жигуленке» в Тарасов, злорадно глядя на мыкающуюся с моим засохшим на солнце уловом Светку и имея впереди безрадостную перспективу весь остаток июня провести в раскаленном на солнце жарком и душном городе, выпутывая незнакомую мне Людочку из какой-то странной истории.
А история была действительно странная, в чем я все больше убеждалась, слушая не очень связный рассказ самой Людочки о свалившихся на нее в последнее время злоключениях. Правда, главная моя забота в это время была – пережить убийственный контраст между волжской прохладой и городской жарой. Остальное плавно скользило по поверхности сознания, делая робкие попытки проникнуть в него, но, потыкавшись в его ватную размягченность, сползало в объемистый резервуар моей памяти. Память у меня – как швейцарский банк: сохранность гарантируется.
Итак, вот что я запомнила и поняла из сбивчивого рассказа Людочки и коротких, но очень экспрессивных Светкиных комментариев.
С Людочкой постоянно происходят странные вещи. Эта женщина – просто какая-то ходячая гигантская аномальная частица пространства, с которой регулярно происходят события, вероятность наступления которых немногим отлична от нуля. Короче говоря, если вероятность чего-то не больше двух шансов из тысячи, с Людочкой это что-то обязательно случается.
Ее жизнь постоянно в опасности.
Это, с одной стороны, свойство ее натуры, характера, каких-то необъяснимых и непонятных способностей, всегда вовлекающих ее в авантюры даже там, где никакими авантюрами не пахнет.
С другой стороны, в происходящих с нею вещах есть какая-то внутренняя логика, с однозначной последовательностью приводящая к выводам о действии какой-то внешней силы, стремящейся сжить ее со света.
Например, собравшись выходить замуж и уже живя со своим будущим мужем, она решила в последний раз встретиться со своим прежним возлюбленным. Надела свое самое «блестящее» платье, в тон ему накрасилась, сказала жениху, что идет в бассейн, и отправилась, предвкушая все прелести последнего прощания. И психологические, и физиологические. Хотела праздник напоследок себе устроить. И что же? Не пройдя по улице и ста метров, провалилась в открытый канализационный люк. После чего, естественно, вернулась домой. Ну вы представляете… «Слушай, Люд, ты в какой бассейн ходила?» – не преминул съязвить Сергей.
Этот эпизод к первой группе явлений, происходящих с Людочкой, конечно, относится.
Замуж за Сергея она все же вышла. Ну так что же? Прожив с нею два года, он влюбился. Как вы думаете, в кого влюбился ее муж? Такое могло случиться только с Людочкой. В бразильянку. Это была первая бразильянка, попавшая в Тарасов за всю его четырехсотлетнюю историю. И «досталась» она именно Людочкиному мужу. И он уехал с нею в Бразилию. Правда, вскоре вернулся, но от Людочки все же ушел, оставив ей двух очаровательных близнецов, Семку и Темку. А сам уехал в Москву и пробует там свои силы в операциях с недвижимостью.
Ну это тоже к первой группе.
Год назад они с матерью поменяли трехкомнатную квартиру, в которой жила мать, и двухкомнатную «хрущевку», оставленную Людочке с детьми Серегой, на шикарную, в двух уровнях, пятикомнатную квартиру в кооперативе, строительство которого заканчивалось; несколько месяцев снимали жилье и, дождавшись сдачи дома, въехали в новенькие апартаменты площадью около двухсот метров.
Как Людочке удалось провернуть этот обмен – стандартную типовую сорокаметровку и облезлую «хрущевку» в отдаленном от центра районе на превосходную квартиру в элитарном доме, каждый метр площади в которой стоил бешеные деньги, – не могла бы объяснить и она сама. Это был один из тех необъяснимых бытовых полтергейстов, которые сопровождали ее жизнь постоянно.