– Он не водила автобуса, Яков Аронович. Он начальник автобусного парка области. Вас обдурили, – Малович сложил вещи в свою большую кожаную сумку и уехал. – Не знают ваши клиенты ни хрена толком.
Дома Катя ничего не спрашивала. В квартире было так душно и мрачно, будто отсюда только что вывезли на погост покойника. Александр Павлович поискал в буфете, что можно съесть. Нашел ржаные хлебцы в рваной пачке и бутылку лимонада. Больше ничего не было. Кастрюли на плите стояли пустые и холодные. За окном в форточку был вмонтирован естественный холодильник. Клетка из толстой сетки, где внавал лежали сырое мясо, рыба и половина курицы. Готовить жена сегодня не стала. Или от расстройства чувств. Или начала уже наказывать мужа за слабохарактерность и пустые, оказывается, слова об огромной любви к ней и вечной преданности. Выпил лимонад и зажевал его половиной пачки трещащих на зубах хлебцов. Больше заняться было нечем. Катерина пока решила не разговаривать. Можно было газеты почитать, но он понял, что ничего ему сейчас не интересно. Снял форму, достал из шкафа запасное покрывало для постели, лёг в зале на велюровый диван и отвернулся к его спинке. Считай – к стене. Долго не мог уснуть, но через пару часов заставил себя ни о чём не думать и потерялся, наконец, во сне без снов. Не успел он этим вечером заманить в дом к себе Андрея. И выгнать его из города не получилось тоже поэтому.
Он проснулся рано. Катерина ещё не выходила из спальни. Накинул Малович на себя всё милицейское, шинель застегнул поплотнее и спустился к мотоциклу. Ехать было холодно. Ветровое стекло как будто пропускало сквозь себя порывы метелицы с острыми как иголки микроскопическими снежинками. Сержанты тоже прибежали раньше. На хазу брать всех трёх бандитов вылети они на трёх мотоциклах. Воры и бандиты облавы не ждали, а потому сразу после рассвета ещё дрыхли в своё удовольствие, полученное ещё с вечера с помощью «дури» и водки.
– Подъём, блатата! – заорал сержант Ануфриев, огромный как бык, вставший на задние ноги. Все мгновенно спрыгнули со шконок, таких же как на зоне. Привыкли к ним, видно. Сами себе и сколотили похожие. – Все ксивы на стол кинули. Паспорта, справки об освобождении. Мухой, мля!
Малович увидел Андрея Прибылова. Он сидел на шконке и доставал из маленького дерматинового чемодана прочный кулёк, в какие детям в подарок упаковывают новогодние конфеты с мандаринами. Сержант Ануфриев забрал у него паспорт, проглядел все остальные и сказал небрежно.
– Федоренко, Алексеев и Прибылов – с нами поехали. Остальным спать дальше. Разрешаю до девяти кемарить. А потом бегайте по автобусам, стригите с лохов лопатники. Зарабатывайте себе сроки на киче!
– Паспорт Прибылова мне, – протянул руку Александр Павлович. – Вы, товарищи сержанты, берёте Алексеева и Федоренко. А Прибылов поедет со мной. И вот что ещё. Привезёте их, сдайте в КПЗ и дежурному скажите, чтобы вызвал на работу Онищенко. Я через час буду.
– Дядь Саш, ты чего? Куда повезёшь? – Андрей заволновался. Даже свитер надел навыворот. – Ты же знаешь – паспорт чистый у меня. Приводов в милицию не имею.
– А ты в милицию и не поедешь, – сказал ему на ухо Малович. – К Екатерине поедем. Домой к нам.
– Помочь надо в чём-то? Так с превеликим нашим! – Андрей накинул полушубок и кроличью шапку.
– Валенки есть? – Дернул его за рукав Александр Павлович.– Нет? Ладно, мои возьмёшь.
Разъехались. Катерина брата увидела и зарыдала, повиснув у него на шее.
– Кать, ты чего? Живой же я! Чего расстроилась? – Андрей гладил её по голове и целовал в мокрые щёки.
Малович оторвал его от сестры, посадил напротив себя в кресло и долго рассказывал ему о его жизни и о том, что с ней может стать. Он настолько подробно описал ему картинку ограбления Комлевых, что Прибылов не выдержал и спросил.
– Ты что, сам видел? А чего нас сразу не взяли?
– Короче! – Малович неожиданно для себя рассвирепел. – Катька тебе всё, что надо, соберёт. Чего нет – пойдёт купит. И ты бегом, тихими улочками сквозишь на вокзал. Лавэ у тебя навалом, я знаю. Первым поездом едешь в Челябинск. Там устраиваешься дворником, потому, что дворникам дают сразу прописку. И два года не выползаешь никуда. Дворы метёшь. У тебя тут денег останется – на пять жизней хватит. А через пару лет мы здесь загладим все воспоминания о вашем разбое и вернёшься. Работать будешь. Ты, Катерина, разрешаешь мне его потом посадить, если он приедет и опять начнёт ночами с урками людей ножами пугать и грабить?
– Да, – ответила жена и повернулась к брату. – Но сейчас пусть убегает. Сейчас не надо на зону. Выйдешь через десять лет инвалидом.