— Вы еще и шутить изволите?
— Я просто пытаюсь обрисовать вам наше положение.
Она сказала:
— Меня не интересует, как вы всего этого добьетесь.
А если бы я сама это знала, то не стала бы тратить свои деньги, заработанные с таким трудом.
— Сколько вы зарабатываете?
— Это вас не касается!
— Вы уверены, что речь идет о ваших собственных деньгах, заработанных, как вы сказали, с таким трудом?
Может быть, эти деньги заработал кто-то другой?
— Что вы имеете в виду?
— Я просто спрашиваю.
— Может быть, вы не будете спрашивать о том, что вас не касается, а для разнообразия займетесь своими делами?
— Я полагаю, что деньги действительно заработаны с трудом, — продолжил я. — Видимо, нелегко служить у Дафны Баллвин.
— Она…
— Ну-ну, продолжайте!
— Не буду.
— Для девушки, которая вынуждена сама зарабатывать себе на хлеб, сумма, которую вы нам дали, представляет целое состояние. Сколько вы зарабатываете, Шарлотта?
— Это вас не касается.
Я заметил:
— Двести пятьдесят долларов — это огромные деньги для секретарши, и вы их выкидываете только для того, чтобы не отравили супруга вашей хозяйки.
— Куда вы клоните?
— Я никуда не клоню, Шарлотта. Я просто высказываю отдельные мысли.
— Вам лучше придержать свои мысли при себе.
Я затянулся сигаретой.
— Продолжайте, — сказала она.
— Прошу прощения, Шарлотта, не вмешивайтесь в наши действия, даже если они покажутся вам неразумными. Практически вы нас поставили перед задачей, которая невыполнима. Вы хотите, чтобы я воспрепятствовал Дафне Баллвин подмешать яд в пищу своему мужу. Но ведь это невозможно сделать. Нельзя же стоять за его стулом и пробовать каждый кусок, который он собирается положить в рот. Не последуете вы и за его женой в кухню, чтобы проверить, не подсыпает ли она цианистый калий. Мы должны найти другой путь.
— А почему вы этого не сделали до сих пор?
— Я это сделал.
— Опять шутите.
— Нет, Шарлотта, действительно я это сделал. Такая женщина, как Дафна, всегда гордится своим внешним видом, своим общественным положением, своим шармом и…
— Этим вы не сообщаете мне ничего нового, — гневно перебила она меня.
— Поэтому я отправился к ней и предложил ей поместить ее фотографию в крупных иллюстрированных журналах. Я даже не сказал ей, какого размера будут фотографии и подпись к ней. А ее глаза уже засверкали, и мысленно она уже видела себя на всю страницу.
А доконал я ее, когда причислил к «молодому поколению».
— О Боже мой! — воскликнула Шарлотта с наигранным удивлением, и голос ее кипел сарказмом. — Какая у вас светлая головка, мистер Лэм!
— Как бы то ни было, но она попалась на эту удочку, — продолжал я. — А поскольку она попалась, то возникла совершенно новая ситуация. Ее-то она и стала прикидывать, что было легко заметить.
— Да? И в чем же заключается эта новая ситуация?
— Во-первых, ей очень захотелось, чтобы мой план претворился в жизнь. Она хочет видеть свое фото в больших иллюстрированных журналах и быть причисленной к «молодому поколению»
— Почему бы ей этого не хотеть? И к тому же не стоит больших трудов заставить ее клюнуть на такую приманку.
Я с улыбкой посмотрел на Шарлотту и ответил:
— Конечно нет, тут вы правы. Смысл этой операции совершенно в другом.
— В чем же?
— А дело в том, что тщеславная женщина, имеющая шансы поместить свои фотографии в журналах, не захочет, чтобы с ее супругом случилось несчастье.
— Почему?
— Потому что женщине, которая готовится стать фотомоделью, совершенно не с руки, если с мужем что-нибудь случится. Например, если он умрет, придется носить траур, а вовсе не потчевать от имени «молодого поколения» своих именитых гостей анчоусной пастой.
Шарлотта помолчала какое-то время и задумалась.
Я немного повернулся и бросил взгляд в зеркальце заднего обзора. Позади нас появилась машина, которая ехала довольно быстро.
— Я должен был так действовать, Шарлотта. Просто вынужден был…
— Помолчите, я думаю.
Я замолчал, предоставив ее самой себе. Она повернулась ко мне как раз в тот момент, когда машина быстро проехала мимо нас. Я заметил, что у девушки от страха перехватило дыхание.
В большом «паккарде» сидела Дафна Баллвин, а машину вел Вильмонт Мервилл.
— О Боже ты мой! — в страхе выдавила Шарлотта. — Как вы думаете, они нас заметили?
— Миссис Баллвин как раз сидела лицом к нам, — ответил я. — Но я не увидел никаких признаков, что она нас узнала.
— Это еще ничего не значит, — ответила Шарлотта. — Она хитрая. О, почему я не подумала о такой возможности. С моей стороны это была большая глупость — говорить с вами прямо на улице в нескольких кварталах от ее дома.
Мимо нас проехал детектив, которого я нанял, чтобы следить за миссис Баллвин. Он ни у кого не вызвал подозрения. Если он меня и узнал, то ничем не показал это и таким образом продемонстрировал свои профессиональные качества.
Я проводил глазами обе машины, пока они не исчезли из виду. На Атвелл-авеню движение было небольшое, и поэтому моему человеку было нелегко выполнять поручение, не бросаясь в глаза.
Шарлотта Хенфорд тоже посмотрела вслед обеим машинам. Потом ее озарило.
— Вы поручили следить за миссис Баллвин? — спросила она.
— Конечно. А почему бы и нет?
— Что вы от этого выигрываете?
— Мне хотелось бы узнать, кто ее любовник.
— У нее нет любовника.
— Не будьте такой наивной, Шарлотта. Женщина никогда не будет подмешивать яд в пищу своему мужу, если у нее нет любовника.
— Но я вам говорю, что у нее его нет.
— А я говорю, что есть.
— Я знаю ее лучше, чем вы.
— Тогда к чему вся эта история с отравлением? Или она рассчитывает на страховку?
— Я… я не знаю.
— Они что, не ладят друг с другом?
— Все так же, как и в других семьях. Происходят маленькие стычки, действуют друг другу на нервы, а потом оба пытаются взять себя в руки. Тем не менее меня не покидает чувство, что в доме существует какая-то напряженность. Создается впечатление, что Джеральд бывает рад, когда ему представляется возможность уйти из дому.
— Кто его любовница?
— У него ее нет.
— Не много мне удается вытянуть из вас, Шарлотта. Дафна собирается отравить мужа. Супруги ненавидят друг друга, и у них происходят ссоры. Она выжидает момент, чтобы убрать мужа с пути. И для этого нет никаких оснований, кроме тех, что она терпеть его не может. Никем другим она не интересуется. С другой стороны, Джеральд — симпатичный мужчина с красивыми, волнистыми волосами и бакенбардами, как это модно сейчас в Голливуде. Его секретарша предпочитает носить короткую юбку и пуловер, которые…
— Хватит! — воскликнула Шарлотта. — Вы считаете, что между ними что-то есть? Вообще-то, это не исключено.
Я сидел и поглядывал на нее.
— Ну как? — спросила она.
— Сейчас вы немного перегнули.
— Что я перегнула?
— Сперва удивление, а потом словно озарение. Хорошо было сыграно… чересчур хорошо.
Она недоуменно посмотрела мне в глаза, а потом ее взгляд смягчился, и она рассмеялась.
— В чем дело? — спросил я.
— Вы победили, Дональд, — сказала она. — Я думала, что смогу отвлечь вас от этого озарения. Речь действительно идет об Этель Ворли. Только я не уверена, знает ли об этом Дафна Баллвин.
— Это уже немного лучше. И советую вам приберечь свои артистические способности, пока вас не пригласят в Голливуд на пробы.
— Теперь бы я закурила, — сказала она.
Я дал ей сигарету и поднес зажигалку. Она затянулась и быстрым ловким движением переменила позу, подтянув под себя ноги.
— Красивые ножки, — повторил я.
— Они что, не выходят у вас из головы? — сказала она, делая движение, словно собираясь натянуть юбку на колени.