Ричард Руссо
Дураков нет
Посвящается Джин Ливэрн Финдли
RICHARD RUSSO
NOBODY’S FOOL
Copyright © 1993 by Richard Russo
Книга издана с любезного согласия автора при содействии литературного агентства Permissions & Rights Ltd. и агентства PRAVA I PREVODI
© Юлия Полещук, перевод, 2023
© “Фантом Пресс”, издание, 2023
Часть первая
Среда
Сразу за двумя центральными кварталами Норт-Бата оживленная деловая верхняя главная улица становилась тихой жилой, а еще через три, параллельно старому шоссе 27А, превращалась в спокойную загородную трассу, асфальтированную, двухполосную, змеившуюся по Адирондакским горам на севере штата Нью-Йорк с их крошечными, пришедшими в упадок курортами и далее до цветущего Монреаля. Вдоль Верхней Главной, как называли ее местные, – хотя Главная, от нижнего ее конца, супермаркета и кафе-мороженого “Тейсти Фриз”, до верхнего, “Сан-Суси”, протянулась от силы на четверть мили – стояли в основном старинные викторианские особняки, обшитые досками, и просторные дома в неогреческом стиле, они чего-то да стоили бы, если бы находились в соседнем штате, Вермонте, и не были выстроены – или перестроены – как жилища на две, а то и на три семьи; квартиры долгие годы сдавали внаем, и дома потихоньку ветшали. Но самой внушительной приметой Верхней Главной были, однако же, не дома, а купы вековых вязов, их кроны зеленым куполом накрывали и улицу, и крутые двускатные крыши этих почтенных домов, окутывая окрестности тенью, пляшущей от ветерка; тень эта маскировала облупившуюся краску и сообщала прелесть увядания покосившимся крылечкам и кривым карнизам. Жители больших городов, по дороге на север свернувшие с федеральной автострады, чтобы перекусить и заправить машину, порой замедляли ход, проезжая через Норт-Бат, с ностальгией посматривали на старые дома, гадая, сколько за них просят, какие они внутри, каково было бы жить в них и ходить по этим тенистым улицам. Наверняка здесь жилось бы лучше. Возвращаясь после долгих выходных в большой город, особо впечатлившиеся подумывали свернуть с автострады и снова прокатиться по городку, а быть может, даже узнать, какие дома выставлены на продажу. Но потом вспоминали, что из городка на автостраду выехали с трудом, что Норт-Бат не так уж и близко от шоссе, что в свой большой город они вернутся позже, чем рассчитывали, и объяснить детям на заднем сиденье, что они сделали такой крюк только ради возможности проехать три квартала по тенистой улице, чтобы потом развернуться и поехать обратно, окажется непросто. Они убеждали себя, что такие вот городки – очаровательные зеленые могилы, и порыв еще раз взглянуть на Норт-Бат угасал, не осуществившись, машины пролетали съезд с автострады, не сбавляя скорости.
Пожалуй, они были правы, поскольку то, что привлекало их больше всего в трех кварталах Верхней Главной, – аркада гигантских вязов, – по сути, было обманкой, и те, кто жил под нею, могли это подтвердить. Улица долгое время гордилась своими деревьями, чудесным образом уцелевшими во время вспышки графиоза[1]. Но недавно деревья вдруг стали причиной бед. Зимой 1979 года прошел ледяной ливень, и следующим летом почти на половине вязов листья пожухли, болезненно пожелтели и вместо середины октября опали в августовскую жару. Вызвали специалистов, те прибыли на трех фургонах, каждый с изображением счастливого дерева, из фургонов вылезли молодые люди в белых халатах – наверное, мнили себя докторами. Они покружили у каждого из деревьев, поковыряли кору, простучали стволы молоточками, будто рассчитывали обнаружить там потайные покои, взяли из сточных канав образцы преющих листьев и изучили их в слабеющем предвечернем свете.
Один молодой человек в белом халате просверлил дыру в вязе на лужайке перед домом Берил Пиплз, сунул в дерево палец в перчатке, облизнул его и скривился. Миссис Пиплз, бывшая учительница восьмых классов, ныне пенсионерка, с самого приезда фургонов наблюдавшая за молодым человеком сквозь жалюзи гостиной, фыркнула.
– А чего он ждал? – вслух сказала она. – Что оно на вкус как клубничное пирожное?
Берил Пиплз, мисс Берил, как звал ее почти весь Норт-Бат, довольно давно жила одна, привыкла к звуку своего голоса и не всегда отличала голос, который раздавался у нее в ушах, когда она говорила, от того, который звучал у нее в голове, когда она думала. В ее понимании это был один и тот же человек, и разговаривать с собой миссис Пиплз стеснялась не больше, чем думать. Она нисколько не сомневалась, что невозможно заглушить один голос, не заглушив и второй, чего она делать никак не собиралась, ведь ей столько еще нужно сказать, пусть даже ее никто не слушал, кроме нее самой.
1
Графиоз ильмовых (“Голландская болезнь вяза”) – грибковая болезнь деревьев семейства ильмовых. –