– Иисусе Христе, – тихо произнес Карл Робак. – Ну и день.
Когда Салли подъехал к квартире, прицеп почти разгрузили. Внутри оставался только дубовый письменный стол и высокий шкаф для бумаг. Питер подогнал прицеп задом к самому крыльцу и положил трап из кузова на верхнюю ступень крыльца. Салли залез в прицеп, взялся за письменный стол, и тут на крыльцо вышел Питер.
– Берись за другой конец, – предложил Салли.
К счастью, Питер вынул ящики из стола.
Питер протиснулся вглубь прицепа к другому концу стола, но браться за него не спешил.
– А Руб где?
– Дома, – ответил Салли. – Я дал ему отгул.
Вообще-то он думал захватить с собой Руба, но было уже поздно, и Руб, скорее всего, с похмелья. Еще Салли слышал, что Бутси отпустили, а Салли не улыбалось встречаться с женою Руба, день и так выдался сложный.
– Ты возьмешься за тот конец или как?
– Ты пьяный, – догадался Питер (а может, просто учуял запах пива в замкнутом пространстве прицепа).
– Немного, – признался Салли.
– Он тяжелый, – сказал Питер.
– Я-то подниму, – заверил его Салли. – Ты за себя беспокойся.
Питер бросил на него пристальный взгляд:
– У меня такое чувство, будто мы снова ссоримся из-за женщины.
– А у меня такое чувство, будто ты надеешься, что если подождать, то этот стол сам поднимется по лестнице, – парировал Салли. – Давай уже.
– Ладно, – ответил Питер. – Убивайся, если хочешь.
Они сошли по трапу на крыльцо, и Питер поставил свой край стола.
– Давай я хотя бы пойду впереди, – предложил он.
– Нет.
– Как знаешь.
Они подняли стол, вошли в дом, приблизились к лестнице, Салли спиной вперед, Питер лицом.
– Помедленнее, – сказал Салли, ткнувшись пяткой в ступеньку.
Он гадал, как быть с больной ногой – шагать с нее или подтягивать к здоровой. Подтягивать, решил он, потому что та, с которой начнешь, будет сгибаться. Они начали подниматься – ступенька за ступенькой. Салли держался за выступ под краем столешницы и после каждого шага опускал ножки стола на ступеньку, чтобы отдохнуть. Так они одолели ступенек пять, и Салли даже в пивном тумане сообразил, что поступил глупо. Утром Питер и Руб занесли бы стол наверх за полминуты и не остановившись ни разу, а не так, как он – на каждой ступеньке. Год назад Салли тоже не потребовалось бы останавливаться. Из-за того, что они двигались медленно, Питеру приходилось вдвойне тяжелей, ведь пока Салли переводил дух, он один держал стол, вот в чем беда. Салли видел, что с сына льет пот, несмотря на холод.
– Хорошо тебе? – спросил Питер, когда они преодолели половину подъема.
– Очень, – ответил Салли и поднялся еще на ступеньку.
– Ты уже решил, что именно пытаешься этим доказать?
– Я думал, мы ссоримся из-за женщины.
– Верно.
Салли вновь поднял стол, они поднялись еще на ступеньку.
– Тогда молись за меня, – сказал он. – Потому что если я выпущу свой край стола, ссориться мне будет не с кем.
Гостиную, утром казавшуюся такой просторной, теперь загромождали ряды картонных коробок, Питер составил их возле камина, книжных шкафов и вдоль стен. Мужчины пронесли стол между коробок в дальний угол, где Питер отвел ему место.
– Ты же вроде говорил, Шарлотта забрала абсолютно все. – Салли обвел взглядом коробки.
– Так и есть, – ответил Питер. – Здесь в основном мои книги.
У Салли это не укладывалось в голове. Коробок было штук семьдесят. Из соседнего помещения донесся глухой щелчок: кто-то выключил душ. Салли не обращал внимания на шум воды, не думал о том, что он означает, пока этот звук не затих. Салли посмотрел на Питера, тот стоял, опершись на стол.
– Диди передает тебе привет, – сказал он сыну.
Если Питер и удивился, то виду не подал.
– Я боялся, что она заявится. Она уже к тебе приставала?
– Нет. А вот к Карлу – да.
– И к тебе пристанет, – уверил Питер и добавил: – Назло мне.
– Я не буду сопротивляться, – пообещал Салли. – Назло тебе.
Из соседней комнаты донеслись неясные звуки.
– Лучше скажу, что ты тут.
Дверь ванной комнаты растворилась, и Салли специально отвернулся. Когда Питер проследовал в спальню за Тоби Робак, Салли на самом деле едва не ушел. Из-за двери слышались негромкие резкие голоса. В окно Салли увидел, как большая вывеска супермаркета на другой стороне улицы мигнула и потемнела, но перед тем, как она погасла, он успел заметить красный металлический отблеск внизу, у тротуара.
Салли сел на широкий дубовый стол, привалился к стене, на мгновенье закрыл глаза, наслаждаясь темнотой, хотя в одиночестве песня его колена грянула громче. Днем и вечером действовала пилюля, вдобавок он нашел на что отвлечься (пиво, бурбон, покер, красивая полуголая молодая женщина) и почти позабыл о Вере и своем колене, песня его превратилась в подпевку, аккомпанемент тихим скрипкам. Теперь же маршевый оркестр вновь вернулся, но пока что настраивался, не топал в ритм большим барабанам. Уже хорошо – Салли слишком устал, чтобы маршировать.