Когда Салли заглянул к Карлу, тот рассеянно и полусонно наблюдал за ведущей, сунув руку в трусы.
– Потерял что? – спросил Салли. – Или уже стер до основания?
Карл, казалось, ничуть не смутился.
– В жизни не спал на таком ужасном диване, – ответил он, не глядя на Салли.
– Сколько тебе лет? – с неподдельным любопытством поинтересовался Салли.
С рукой в трусах Карл Робак походил на подростка, несмотря на брюшко.
Карл и ухом не повел. Чуть погодя спросил:
– У тебя уже не бывает утреннего стояка?
– Нет, – ответил Салли.
По правде говоря, у него и в молодости такого почти не бывало, и заниматься с женой сексом по утрам Салли не очень любил. До полудня оргазмы у него получались смазанные, точно поезд прогрохотал в полумиле и умчался в другую сторону. И в этом его брак тоже не задался. Вера частенько просыпалась в игривом настроении, но после завтрака ее пыл, как правило, иссякал. Салли объяснял это ее пуританским воспитанием. Некоторых женщин надо брать врасплох, пока они не проснулись окончательно и не вспомнили, кто они такие.
– Можно подумать, ты сам не хотел бы трахнуть эту бабенку, – сказал Карл. Он по-прежнему не отрываясь таращился на экран, хотя руку из трусов все же вынул.
– Да что с тобой такое? – удивился Салли.
Карл Робак вздохнул.
– Понятия не имею. Честное слово, – признался он. – Последнее время мне хочется перетрахать всех баб. Даже уродин. Тебе когда-нибудь хотелось трахнуть уродину?
– Не твое дело, – отрезал Салли.
Карл, похоже, обиделся.
– Ну и пожалуйста. Я тут страдаю, мучаюсь, а тебе и дела нет. Я к тебе как к другу, а ты? Ранил меня в самое сердце.
Салли ухмыльнулся. “Ты ранил меня в самое сердце” – одна из любимых фразочек Карла, и невозможно принимать ее всерьез, хотя Салли подумал, что сейчас, быть может, Карл говорит серьезно.
– Если я не запираю двери, это еще не значит, что мы с тобой друзья. Что ты вообще тут делаешь?
Карл поднялся, расставил ноги на ширину плеч, вытянул руки в стороны и принялся махать ими вверх-вниз.
– Я хотел убедиться, что ты начнешь пораньше. У тебя много работы, – пояснил он. – Вы с этим карликом-вонючкой все блоки перевезли?
– Да, – ответил Салли.
– Мне тебя не хватало вчера в “Лошади”, – сказал Карл. – Руб там был. Сказал, что вы все перевезли.
– Тогда почему ты спрашиваешь у меня?
– Потому что Руб испугался, как всегда, когда врет, – пояснил Карл, перестал размахивать руками и впился взглядом в Салли.
Салли представил, как Руб изо всех сил старается не разболтать, что они часть блоков разбили, и улыбнулся.
– Он всегда нервничает в присутствии вышестоящих, – сказал Салли. – Я говорил ему, что ты к ним не относишься, но до Руба доходит медленно.
– Как ты можешь работать с напарником, от которого пахнет так, будто его только что достали из пизды?
– Стараюсь держаться с наветренной стороны.
– Не проще ли сказать этому засранцу, что от него несет?
– Я говорил, – ответил Салли. – Он решил, что я так шучу. Сказал, что если бы от него воняло, Бутси первая бы заметила.
Карл содрогнулся.
– Вот что надо делать, когда у меня встает. Думать о Бутси.
– Ты же вроде хотел перетрахать даже уродин, – напомнил Салли.
– Не настолько уродин, – признал Карл.
Салли вернулся в спальню, чтобы одеться. Он слышал, как Карл шарится в кухонных ящиках.
– У тебя кофе есть?
– Нет, – ответил Салли. – Но он есть у Хэтти, тут недалеко.
Салли сидел на кровати, сгибал и разгибал колено, когда в спальню заглянул Карл.
– Не возражаешь, если я быстренько приму душ? – спросил он и, заметив колено Салли, добавил: – Господи.
С некоторых пор вид его колена так действовал абсолютно на всех, поэтому Салли и не показывал его никому. Сам он привык к этому зрелищу – жуткому отеку и неестественному цвету кожи, натянувшейся так туго, что аж блестела. Пугало его выражение лица тех, кто это видел.
Он надел чистые рабочие брюки, встал застегнуть молнию и ремень.
– Вчера был длинный день, – пояснил он.
Карл по-прежнему смотрел на его колено, как вчера Питер, но через ткань.
– Мне пришла офигенная мысль, – сказал Салли. – Почему бы тебе не заплатить мне за вчера. Мое колено всегда чувствует себя лучше, когда я получаю от тебя деньги.
– Тебе надо бы сделать эту операцию, – посоветовал Карл. – Если уж мое сердце исправили, то и твое колено сумеют.