Питер закатил глаза:
– Сейчас вернусь.
Остановить Салли было некому, и он направился в гостиную, где беспокойно спал Роберт Холзи, подключенный к кислороду; зеленая пластиковая трубочка над его верхней губой смахивала на игрушечные усы. С аппарата свисала маска. По телевизору шел футбол, Салли присел в углу дивана и увидел, как кто-то забил мяч, в нижней части экрана показали счет и прервали трансляцию на рекламу.
– Эй, – сказал Салли отцу Веры, и тот открыл глаза, услышав звук, который донесся явно не из телевизора. – Просыпайтесь. У вас гости.
Старик моргнул, заметил бывшего зятя.
– Салли. – Задремав, Роберт склонился вбок и сейчас выпрямился.
– Как поживаете, господин мэр? – спросил Салли.
Лет сорок назад Верин отец баллотировался в мэры кандидатом от демократической партии, и его постигла участь всех демократов, пытавшихся выиграть выборы в Бате, даже еще горше – он пережил худшее поражение, какое только можно было припомнить. Мэры Бата, как правило, совмещали свои обязанности с основной деятельностью, обычно в мэры шли владельцы автосалонов, и настоящая борьба неизменно происходила между кандидатами от республиканцев. Как только среди них определяли победителя, выборы можно было считать делом решенным, и кандидаты от демократов явно тяготели к мазохизму – или, в случае Роберта Холзи, к фатализму. Он строил кампанию на проблемах образования и провалился с таким треском, что с тех пор ни один кандидат в предвыборной программе даже не заикался об образовании.
– Какой счет? – спросил Салли.
– Не знаю, – признался Роберт Холзи.
– Мне говорили, вы здесь за главного, – сказал Салли.
– Так и есть, – согласился старик. – Когда я заснул, вел Даллас.
– Он и сейчас ведет, – сообщил Салли. – Если спросят, скажете, счет двадцать – четырнадцать.
– Где все? – Верин отец обвел взглядом комнату.
– Увидели меня и разбежались, – объяснил Салли.
Мистер Холзи улыбнулся.
– А меня, значит, бросили.
– Закон джунглей, господин мэр, – сказал Салли. – Как вы себя чувствуете, хорошо?
– Не так чтобы плохо, – прохрипел старик. – Но я не расстроюсь, если проиграю эту битву.
– Невесело вам живется?
– Какое уж тут веселье.
– Главное, чтобы ваша дочь этого не слышала, – предупредил Салли. – Вы думаете, хуже быть не может, а вот и может.
– Как поживает моя старая подруга миссис Пиплз? – полюбопытствовал мистер Холзи.
Мисс Берил – одна из немногих – пылко поддерживала его обреченную предвыборную кампанию.
– Все так же, – заверил его Салли. – За двадцать лет ничуть не изменилась.
– Как думаешь, отчего люди несчастны? – вопросил Роберт Холзи, чем смутил Салли, тот сперва решил, что бывший тесть имеет в виду его хозяйку, но потом догадался, что старик говорит о своей дочери, та тоже за двадцать лет ничуть не изменилась.
– Не знаю, – признался Салли.
– В этом виноваты или они сами, или мы, – продолжал Роберт Холзи, точно никак не мог решить, что из этого верно. Некоторое время они смотрели футбол. – В этом-то вся и беда, когда ты больной и старый, – произнес он, хотя Салли думал, что разговор окончен. – Тебе нечем заняться, кроме как размышлять.
Ответить на это было особенно нечего, и Салли промолчал, а когда чуть погодя взглянул на Роберта Холзи, тот уже снова спал.
Мальчики в ванной раздевались, готовясь мыться, и дрались. Питер открыл дверь и увидел, что Шлёпа замахнулся на брата, а Уилл, хоть был старше и крупнее, робко пятится от него. Шлёпа, застигнутый в момент нападения, смотрел скорее с досадой, чем со смущением, а Уилл – с облегчением, но было ясно, что продлится оно недолго.
– Шлёпа, прекрати, – сказал Питер младшему мальчику. – Не смешно.
Уилл посмотрел на брата, послушается ли тот отца, но без особой надежды.
– Раздевайтесь. Залезайте в ванну. И смотрите, чтобы вода не перелилась, иначе бабушка спустит с вас шкуру, – произнес Питер и понял, что предупреждение его не достигло цели. Он даже заметил на губах Шлёпы хитрую улыбку.
– А где мама? – с тревогой спросил Уилл. Обычно при их купании присутствовала мать.
Питер раздраженно взирал на ванну. Вода текла бог знает сколько, а ванна не набралась и наполовину. В Бате почти везде плохой напор, но у Веры с Ральфом и вовсе отвратительный, даже душ нельзя принять. Приходилось включать воду минут за десять до того, как принимать ванну, и отрегулировать температуру было практически невозможно. Питер потрогал воду и включил погорячее, рассчитывая, что когда у мальчиков дело дойдет до мытья, вода уже остынет. Бат. До чего нелепое название, твердила Шарлотта, для городишки, где толком нельзя принять ванну[22].