И вот сегодня утром мисс Берил все еще злилась на Клайва-младшего и на эту жуткую женщину, Джойс, но долгой бессонной ночью она с ужасом задумалась о том, что время действительно пришло, что ей больше нельзя жить одной. Она уже не чувствовала себя в безопасности на шоссе. Она заплутала в знакомых местах, где бывала сто раз. Она стала подозрительна до паранойи. Мисс Берил всегда считала, что сама сообразит, когда именно “придет время” отказаться от независимости. А если не сообразит? Что, если все остальные уже это поняли? Мисс Берил, всегда страдавшая от жестоких выходок восьмиклассников, не горела желанием превратиться в законный объект насмешек тех же самых детей, ныне сорокалетних.
Еще затемно она дала себе слово извиниться перед сыном и его невестой; впрочем, с первыми лучами солнца у нее возникли сомнения. К тому времени, когда за окном ее спальни окончательно рассвело, эти сомнения переросли в нежелание. А появление Клайва-младшего – она даже чай заварить не успела – лишь усилило это нежелание. И теперь, глядя, как он безуспешно пытается собрать из обломков стул королевы Анны, мисс Берил дивилась: как вообще ей пришла мысль уступить сыну свою территорию?
– Джойс очень сожалеет, что сломала стул, – сказал Клайв-младший, точно догадался, что мисс Берил решила не сдаваться.
Инцидент со стулом королевы Анны вызвал у мисс Берил двойственные чувства. Случившееся оправдывало ее инстинктивную неприязнь к невесте сына, та говорила без умолку разные глупости о вещах, в которых ничего не смыслила и которые обсуждала во всех подробностях в течение одного из самых долгих вечеров в жизни мисс Берил. Эта жуткая женщина, Джойс, помимо прочего, обожала президента, недавно избранного на второй срок. “Я жила в Калифорнии, – заявила эта женщина, Джойс, – разумеется, я знаю мистера Рейгана куда лучше, чем жители других штатов. Я участвовала в его предвыборной кампании и в Калифорнии, и, конечно, в Нью-Йорке, когда он шел в президенты”. Пренеприятно уставив заплывшие глаза на мисс Берил, эта женщина, Джойс, без тени иронии призналась, что ее волнует только одно – возраст нынешнего президента, он уже немолод, а от такой работы быстро стареют. “У него такой усталый вид, – на полном серьезе заявила эта женщина, Джойс, точно с президентом ее связывали личные отношения и тревожилась она не только за его способность исполнять обязанности, но и за него самого, – но я, если честно, считаю, что он все так же умен”.
– Я тоже так считаю. – Мисс Берил смерила ее злым взглядом и вышла, пояснив, что сейчас принесет кофе с печеньем.
– Без кофеина? – с мольбой вопросила эта женщина, Джойс. – Если можно, без кофеина.
Клайв-младший, пребывавший в оцепенении во время монолога этой женщины, Джойс, последовал за мисс Берил на кухню.
– Не смотри на нее так, будто хочешь убить, – попросил он.
– Я не специально, – ответила мисс Берил. – Просто у меня, что называется, все на лице написано.
Мисс Берил вручила сыну тарелку с печеньем, отослала его из кухни и поискала в дальнем шкафчике растворимый кофе. Через несколько минут вода закипела, мисс Берил расставила чашки на подносе и, собравшись с духом, вернулась в гостиную; эта женщина, Джойс, стряхивала с обширной груди крошки от печенья. Тарелка была пуста.
– М-м-м, мне так неловко, что из-за меня столько хлопот, – проворковала женщина, отхлебнув из чашки, – но честное слово, если я после пяти выпью кофе с кофеином, потом всю ночь не усну!
И опять затараторила – принялась рассказывать, как всегда обожала кофе, пила по двадцать чашек в день и никогда не возникало никаких проблем – до недавнего времени. А теперь – боже мой – кофе так на нее действует, что просто кошмар. Да, кошмар, иначе не скажешь, но ведь так всегда и бывает со всем, что есть хорошего, со всем, что ты любишь по-настоящему. Все хорошее либо аморально, либо от него толстеют, добавила она совершенно некстати и захихикала, точно сама придумала эту хлесткую фразу.
Эта женщина все говорила, а мисс Берил удобно устроилась в кресле, стараясь не сверлить ее взглядом, и тешила себя мыслью, что кофе, который она подала гостье, был с кофеином. Слабое утешение, учитывая, что и насчет кофеина эта глупая женщина наверняка так же заблуждалась, как и насчет всего остального. Она уверена, что выпила кофе без кофеина, потому уснет как убитая, как и президент, которым так восхищается. В их пустых головах перекатываются с грохотом три общие мысли, и ничто их не берет – ни сомнения, ни кофеин.