***
Видно, день из дыма соткан…
Дед устал, охрип вконец,
Но укрыл за дальней сопкой
Перепуганных овец.
— К ним с добром, они ж упрямством
Норовят тебя встречать.
Ну и глупые!
Сейчас-то
Успокоились, видать.
Да! А где Жаргал мой?
Ну-ка
Позову.
Жарга-а-ал! Эгей!
Как же я забыл про внука?
Вот ведь старый ротозей!
Вдруг заметил дед:
От юрты
Мчит ягнёнок наутёк.
И уже густой и мутный
<…>
И большие грузовые
Океанские суда.
С ним легко с огнём сражаться.
Побеждать напор песков.
Можно с ним до звёзд добраться.
И забраться в глубь веков,
Побывать во льдах суровых.
Посмотреть морское дно,
Насадить лесов сосновых.
Знай: наука — тот бинокль!
Когда любишь труд…
Трудишься
белой и звонкой зимой,
Грудь нараспашку,
в рубашке одной.
Скажут иные:
форсит, мол, чудак,
Он сгоряча, мол,
простудится так…
Но удивляться им
нечему тут:
Греет и в стужу январскую
труд.
Слить бы
огонь и сердец и труда,
Жить бы
теплей было в мире тогда.
Обида
Тихо в доме. Лишь часы
Тикают со звоном.
Да мурлычет кот в усы
Что-то полусонно.
Тихо в доме. Ну и я
Тоже понимаю,
Что шуметь сейчас нельзя:
Брату помешаю.
Он над книгами сидит,
У него — экзамен.
На меня порой глядит
Строгими глазами.
Потому я и молчу —
Я же понимаю.
Только с киской пошепчусь,
В куклы поиграю…
А когда вернулся брат
Вечером из школы,
Он чему-то так был рад,
Был такой весёлый,
Что меня не ущипнул,
Как всегда бывало,
Лишь промолвил:
— Ну и ну!
Ты большая стала.
А когда вернулась мать,
Он хвалился маме,
Что сегодня сдал на пять
Первый свой экзамен.
И, наверно, оттого,
Лишь по той причине
Поздравляли все его,
Звали молодчиной!
Только очень, очень вдруг
Стало мне обидно:
Почему моих заслуг
Никому не видно?
Я же брату моему
Тоже помогала:
Он учил, а я ему
В этом не мешала.
Мой братишка
Любуюсь я озорником —
Четырёхлетним братом!
Встречая маму вечерком,
Поёт и скачет — рад он.
Задел, танцуя, за сундук
И только улыбнулся.
Потом кружиться стал и вдруг
Нечаянно споткнулся.
И лбом ударился об пол —
Для плача есть причина! —
Но засмеялся и пошёл.
У нас растёт мужчина…
Догадался Гарма…
Я играл с Гармою
Во дворе у нас.
Бабушка-соседка
Подошла как раз.
На Гарму взглянула.
Головой качнула.
Что-то не пойму —
Почему?
Вдруг такой старушка
Задаёт вопрос:
Дорого ли стоит
Этот мокрый нос?
Я его и даром
Даже не возьму…
Заливает краска
Бедного Гарму…
Не увидишь больше
И среди зимы,
Чтобы нос был мокрый
У Гармы.
Земляника
Землянику собирать вы
Летом любите в лесу?
Я иду тропинкой узкой,
Туесок в руке несу.
Тут и там краснеют точки.
Загляденье, красота!
Только силы не хватает
Пронести их мимо рта.
Землянику собираю,
Отнести хочу домой…
Отчего же всё не полон
Туесок берестяной?
Жаворонок
Сизокрылый жаворонок
Высоко под солнцем вьётся.
Голосок, как нитка, тонок.
Но никак не оборвётся.
Он на крыльях песню держит.
Эта песня ветер режет.
Он поёт легко и чисто,
И мне кажется, что это
Взял бубенчик серебристый
Шалунишка-брат с рассвета.
И, звеня, друзей зовёт:
— Кто со мною в степь пойдёт?
Роса
Тихо шёл я утром ранним
По знакомой мне поляне,
И трава во всей красе
Предо мной была в росе,
Словно бисер дорогой, —
Так и тронул бы рукой!
Обернулся — капель нет,
А на травах лёгкий след,
Чуть заметный, темноватый,
Как следы от слёз у брата.
Может быть, поляна плачет,
Как Тагар — братишка младший?
Нет, спокойна и вольна,
Не плаксивая она.
Понял я — росой поляна
Умывалась утром рано.
Осень
Осень. И прохладой чистой
Небо дышит по утрам.
Как осколки солнца, листья
Тихо падают к ногам.
И спешат путём окольным
Гуси дикие на юг,
«Треугольник, треугольник!»
Голоса слышны вокруг.
На деревьях, замечаю,
Появилась желтизна.
И летит листва густая —
До чего ж звонка она!
Табуны, стада, отары
Сосчитать бы я не смог.
Золотым бесценным даром
Звон колосьев у дорог.
И машины до заката
К элеватору идут…
Где же школьники-ребята?
Пусть поучатся труду.