Кладовщицы — не подстилка, а ноги, я же мог бы быть крыльями и в этом качестве побывал.
Во всяком случае, мне была предоставлена возможность очень чётко осязать, насколько велика в карьере фора даже у шабесгоя. (Шабесгой — по-еврейски, гой, женатый на еврейке.)
А чтобы дать молодым поколениям прочувствовать, в насколько привелегированном положении были евреи в постсталинское время, расскажу ещё пару историй.
В нашей лаборатории числился Лёвка Розенберг. Он пришёл в Институт лет на десять раньше меня. Удивительно, но он принципиально ничего не делал. То есть совсем ничего — притом осознанно и намеренно. За десять лет не поставил ни одного эксперимента, ничего не сконструировал, не написал ни одной статьи. Он даже не удосужился оформить себе какую-нибудь учёную степень. Но его не выгоняли. Представляете, какого пинка дали бы в подобной ситуации русскому? А ведь у Лёвки не было никакой «лапы»…
А вторая история про Коменданта — это такая фамилия.
В то время, чтобы получить учёную степень кандидата наук, надо было опубликовать три статьи в научных журналах. Или, в особых случаях, столько же раз выступить перед научной аудиторией. Обычно это конференции.
Однажды нас поставили в известность, что перед коллективом нашей лаборатории выступит Комендант — не помню, то ли из ВНИИ НП, то ли из ВНИПИ— нефти.
Хорошо, сели.
Достал Комендант лист ватмана и за три минуты закончил.
И — тишина.
Сидим ждём.
Минут через пять начальник наш сообразил: «Это что, всё?»
«Всё», — с ангелическим видом потомственного жулика ответил Комендант.
Мы ошалели.
Распоследней лаборантке было понятно, что это не то что на диссертацию, но и на студенческий диплом не тянет. Разве что на курсовую — с младших курсов.
«Хорошо, — наконец справился с собой начальник. — По регламенту положено обсудить Ваш доклад без Вашего присутствия».
Сидим молча — «утираемся». Действительно, такое ощущение, что не просто харкнули в физиономию, но что плевок ещё и сапогом по лицу растёрли. Все уткнулись носом в пол — видимо, делали обобщения об устройстве жизни. В каких терминах размышляли остальные — «оккупация» ли, «наглёж» ли, или «жид пархатый» (а у Коменданта действительно типичная внешность из анекдотов: непомерно громадный зад, большие нос и уши, а всё остальное очень маленькое) — не знаю.
Молчали минут пять-семь, наконец начальник тяжело вздохнул и сказал:
«А что можно сделать? Их учёный совет тоже… Надо давать положительный отзыв…»
Вот такую науку мы потеряли (не сомневаюсь, что и Комендант тоже «выбрал свободу» — и очистил от себя Россию). «Наука», о которой наши «иудо-внутреннические» СМИ продолбили все уши: «Лучшие из лучших уезжают на Запад… Лучшие из лучших уезжают на Запад… Лучшие из лучших уезжают на Запад…» Подтекст: без омерзения к России относятся только кретины.
И слава Богу, что уезжают! В России чище.
После слов начальника все промолчали — один Лёвка Розенберг расхохотался.
Не знаю, в чью сторону был обращен его хохот.
Может быть, в нашу — рабов, не посмевших поднять восстание?
А может быть, в сторону Коменданта? В самом деле, этот «комендант», вернувшись домой и включив «Голос Америки», внимая басням о притеснении в Советском Союзе евреев, наверняка ронял слезу. А правда, разве не смешно, что все евреи в это так страстно веруют?.. В этом повальном среди евреев отсутствии критического мышления — великий Учитель, почище подвальных кладовщиц.
Очень может быть, что Лёвка хохотал над «комендантами». Лёвка был сравнительно не так уж и плох: он соблюдал своеобразный кодекс чести. Скажем, не отказывался в очередь ехать «на картошку». Не важно, что и там он ровным счётом ничего не делал, но его «трудодни» не ложились дополнительным бременем на других сотрудников лаборатории.
К чему это я про этого Коменданта и про Лёвку рассказал?
А чтобы не рассказывать ничего про научную деятельность тестя. Потому что додумался до хитрого хода — чтобы не дать повода сказать, что, вот-де, дочка типичная, предала, а бывший шабесгой всего лишь вымещает злость на её папаше в форме зоологического антисемитизма.
Есть у Юрия Мухина такая книга — «Убийство Сталина и Берия». В ней автор, разгребая враньё «иудо-внутренников» про эпоху Сталина, среди прочего много рассказывает про реальную деятельность евреев в науке. В этой книге много места уделено штукарям как раз в области физической химии и химической физики. Приводятся документы, как крутили дела в науке всякие разные Зельдовичи, Талмуды и прочие Франк-Каменецкие. Фамилия моего тестя в этом списке не упоминается — но только потому, что он принадлежит к более младшему поколению, чем персонажи Юрия Мухина. А так быть в том списке мой тесть вполне достоин. Впрочем, умному человеку это и так ясно.
Но Юрия Мухина я немного дополню: по его книге получается, что вся эта разлюля с паразитическим разграблением народных средств и утоплением всех, кто мог в науке всё-таки что-то сделать (чтобы на их фоне не теряться), была только в академических институтах, а вот в прикладных институтах «коменданты» созидали не покладая рук.
Но в прикладных зарплата была серьёзно выше, чем у нас, в Академии, именно поэтому «коменданты» были всё-таки у них, соответственно, академические Талмуды с Зельдовичами, которые соблюдали хоть какие-то правила игры, на их фоне смотрятся не вампирами, а прямо-таки созидателями.
Кто только меня не запугивал, что за мои книги меня по меньшей мере сгноят в тюрьме — за антисемитизм. Я устал оправдываться: дескать, центр моих интересов вовсе не евреи, а неугодники, внутренние процессы в метанации любой эпохи, а если на что и пытаюсь обратить внимание, то только на то, что нас дурачат суверенитизмом с «иудо-внутренническим» акцентом, выход же из-под пресса этой дурилки только через осознание приоритета принципа психологической достоверности при осмыслении действительности.
А мне возражают, что любой взгляд на действительность с позиций психологической достоверности это уже антисемитизм. Даже если о евреях не упомянуто вовсе.
И предлагают посмотреть на всех педагогов, политиков и журналистов — разве они покидают царство кретинизма?
Раз так настойчиво запугивают, то оборону надо отстраивать заранее.
«Граждане судьи!
Так ли уж «Записки…» против евреев? Напротив, эта книга очень проеврейская. Что и говорить, населению России есть что вспомнить в связи с евреями:
— воровские мерзости при царизме, в особенности во время Первой мировой войны — дорогие экипажи, дворцы, вывод капиталов за рубеж и всё это на фоне всё углублявшейся нищеты коренного населения;
— кровавые мерзости в Первую Еврейскую революцию (1917 года);
— воровские и кровавые мерзости последовавшей затем Гражданской войны, в результате чего страна умылась кровью;
— разгул троцкистского ОГПУ (все главные палачи русского народа были евреями) вплоть до 1934 года и даже по 1937 год включительно;
— «чудеса» Великой Отечественной, когда евреи кишели при штабах и распределителях, но по наградным листам они вдруг оказались самым Героичным народом;
— тотальную ложь суверенитической прессы, в которой «иудо-внутренники» занимают господствующее положение с самого начала еврейского нашествия (со времени Николая II) и по сей день;
— запрет на научные дискуссии:
При Сталине широко практиковались научные дискуссии, в частности, даже в центральной прессе можно было обратить внимание населения на то, что Эйнштейн (символ соучастия евреев в созидании) — недоумок, а его теория — проявление деструктивного сознания. И оппонентам предоставлялась возможность возразить.
Но когда после убийства Сталина и Берия к власти пришёл Перлмутер (Хрущёв), то сомневаться в превосходящей всякое воображение созидательности евреев было запрещено, были прекращены все дискуссии. Даже в школах запретили преподавать логику. Наверх попёрло «иудо-внутренническую» пропаганду, началось разграбление России и стала распространяться нравственная грязь.
Характерно, что дети Перлмутера, имея возможность стать полноценными гражданами Израиля, предпочли перебраться на постоянное жительство в Соединённые Штаты.