Мешок сдернули с головы, я распахнула наконец глаза и тут же как окоченела, столкнувшись с безжалостным, каким-то нечеловеческим взглядом здоровенного бугая, стоявшего прямо передо мной. Глаза желтючие, таких, блин, у людей не бывает, никогда в жизни не видела подобного. Как у кошака какого или, скорее уж, у волчары. И оторваться от них невозможно: этот холодный золотой блеск радужек будто обездвижил, заморозил всю меня, даже чертовы глазные мышцы — не спастись от этого визуального расчленения. Он пялился на меня в упор, не прерывая контакта, столько, сколько, видно, счел нужным, и только когда сам, ухмыльнувшись, отвернулся, я отмерла, попытавшись осмотреть его полностью, но не тут то было.
— Ну раз так, то разговор у нас пойдет совсем по-другому, — произнес он пугающим и ставшим еще более грубым голосом. Схватил меня за короткие пряди на затылке, резко крутанул голову, поворачивая к друзьям, едва не свернув шею. — Смотри! Очень внимательно смотри. Детали не упускай.
Шмель, Мелкий и Сазан стояли в нескольких метрах от меня, позорно голые, со скованными позади, как и у меня, руками и болтающимися на лодыжках и предплечьях лохмотьями одежды. Красные, в нервной испарине, безумно вертящие головами. Мелкий плакал навзрыд и все повторял «не надо-не надо», таращась на мужика в белом халате, чем-то звякавшим в глубине плохо освещенной комнаты с неоштукатуренными стенами и бетонным пыльным полом. Прищурившись, преодолевая свою близорукость, я пригляделась и едва не заорала в голос и не развылась вместе с ним. Там стояла какая-то дикая конструкция с браслетами на застежках для рук и ног, а тот самый чел в белом деловито устанавливал рядышком нечто на штативе, в чем без труда опознавалась огромного объема фигня для клизмы, но на конце прозрачной трубки вместо обычного наконечника из белого пластика находилось нечто поблескивающее металлом в форме небольшого члена. Члена, мать его!
Мои глаза чуть не выскочили из орбит, а ноги стали подкашиваться от ужаса и осознания, что же с ними собираются сделать, и я беззвучно зашевелила губами, вторя уже окончательно впавшему в истерику Мелкому.
— Не надо… пожалуйста… простите… простите…
— Все рассмотрела? — Меня опять дернули за волосы, вынуждая пялиться в жуткие зенки кошака-волчары. — А теперь информация для всех: мы находимся сейчас в подвале одного замечательного загородного закрытого клуба, члены которого весьма высоко и с большим энтузиазмом оценят появление тут новых нерастраханных дырок. И ваш долг за мой сожженный дом вы сумеете отработать месяцев… м-м-м… эдак за пять интенсивного использования. В вашей анальной девственности сейчас будет убеждаться наш уважаемый доктор. — В помещении раздался глумливый смех громил в масках, что удерживали парней. — В случае если вас прежде уже употребляли, особенно сзади, ваша ценность реально упадет и срок расплаты может растянуться на неопределенное время.
— Пошел на хер, изврат поганый, — взбеленился Шмель. — Да я лучше вздернусь, чем позволю себя трахнуть!
Мелкий просто взял и обвис в руках захватчиков, а вот Сазан стоял вытаращив глаза, словно его обратило в камень.
— Таковы были первоначальные планы, но только что мне пришло в голову их поменять, — продолжил желтоглазый, явно главный здесь.
Кажется, этого не ожидал никто, и все, включая маньяка-доктора и похитителей в камуфляже, уставились вопросительно на моего пленителя.
— Пойдем-ка, поговорим в более комфортной обстановке, де-во-чка! — издевательски произнес он у моего уха, начав толкать к не замеченной прежде двери. — А молодые люди тут пока побудут, отдохнут с дороги. Ну или нет.
Глава 3
Девка! Ну надо же! Как мужики-то не учуяли сразу девку среди этих огрызков? Видно, так они провоняли друг другом и еще настолько интенсивно фонили страхом, что отдельного аромата было не разобрать. Очень будоражащего, оказывается, аромата. Открытие, однако, резко испортило мне настроение, снижая градус злости. И я не стал врать себе, будто причина в том, что с бабами я не воюю, даже если они твари распоследние, дуры или оторвы. Просто, едва пахнуло поверх панической кислятины ее собственным телом и после первого же взгляда на два маленьких полушария в прорехах содранной одежды, у меня встал. А там и посмотреть-то не на что! Не зря под курткой и намека-то не было — пацан пацаном. А когда Лешка совсем содрал ее одежду по пояс, в животе прямо потянуло от вида смугло-оливковой кожи, сисек этих, реально маленьких, таких, что просто утонут в моей лапе, с вызывающе торчащими вверх коричневыми сосками. Такими пухленькими, что ли, выглядящими так, будто их кто-то только что долго и настойчиво обрабатывал ртом, заставив не только торчать, но и налиться. Зверь, вмиг ошалев, заворочался внутри, кулаки сжались, и ширинку расперло от наглого «Да-а-ай!» от члена. Что за хрень?