Сделав паузу, он взглянул Джеку в глаза и протянул руку.
– Благодарю вас, – только и сказал Джек, крепко сжав его ладонь.
Это было молчаливое соглашение не предавать столь странную историю огласке.
Клари видела, как Джек силится скрыть обуревавшие его чувства, а потом вдруг подумала о том, как много значит для него Эфон-Фарм. Это был его новый дом, его земля, на которой он трудился и жил плодами рук своих. Из праздного аристократа, младшего брата без наследства он превратился в хозяина своей судьбы. Клари ощутила гордость за него – она всегда чувствовала, что он достоин ее любви.
– Осталась, правда, еще одна проблема, – сказал мистер Уилмот, вновь обращаясь к делам. – Мы должны ответить на письмо лондонского поверенного.
– Вы правы, – согласился Джек. – Я в долгу перед теми кто живет на земле, которой владел бы сейчас Джастин, будь он жив. Я должен проследить за тем, чтобы наследство осталось в семье.
– Что же вы предлагаете? – спросил мистер Уилмот.
– У Джастина были какие-то двоюродные братья по отцовской линии. Он часто шутил, что если все Мартинсоны вдруг перемрут, останется достаточно претендентов на титул. Наверное, следует сообщить поверенному всю правду. Тогда по закону он обязан будет известить ближайшего из родственников, что тот наследует титул маркиза. Это будет гораздо честнее, ведь если мы не ответим на письмо, поверенный решит, что Джастину просто наплевать на наследство.
– Всю правду, сэр? Что вы имеете в виду? – с любопытством осведомился мистер Уилмот.
– Я напишу письмо поверенному до вашего отъезда, – сказал Джек. – И сообщу ему, что Джастин Мартинсон скончался от лихорадки, а ферму завещал мне, своему лучшему другу и деловому партнеру. Буду вам весьма благодарен, если в своем письме вы подтвердите эти факты. Не вижу причин, по которым мы должны были бы сообщать истинную дату смерти Джастина и мое настоящее имя.
– Вы, сэр, явно любите действовать решительно. – Бенджамин Уилмот задумчиво улыбнулся. – Однако предложенный вами план пойдет на пользу поместью Хантсли, а расстояние между Филадельфией и Лондоном столь велико, что вряд ли кто-то захочет детально вникать в суть дела.
– Заодно это поможет и вам, и Джеку развязаться с семейством Хантсли, – сказала Клари.
– Простите, мадам?
Мистер Уилмот с удивлением повернулся к ней.
– Вам не придется больше пересылать деньги с фермы в Англию, – объяснила Клари. – И у вас останется только одна обязанность – сноситься с поверенным по поводу акций, а так как дивиденды в ближайшие лет двадцать они выплачивать не будут, у вас останется немного дел с семейством Хантсли.
– Дорогая миссис Мартин, я сам владею некоторым количеством этих акций! – воскликнул мистер Уилмот. – Надеюсь, вы ошибаетесь в своих предположениях.
– Боюсь, она права, – со смехом отозвался Джек. – У моей жены удивительная интуиция во всем, что касается будущего. Клари, любовь моя, я успею написать письмо до обеда? Или мы сначала сядем за стол?
– Думаю, письмо подождет. Из столовой доносятся упоительные ароматы, а это значит, что Сара вот-вот позовет нас к столу.
После обеда мужчины уединились в гостиной, чтобы написать письма в Лондон. Маленький Джастин отправился на конюшню к своему пони, а Клари и Филли остались в столовой.
– Клари, я должна задать тебе один вопрос, – шепнула Филли. – Ты не презираешь меня?
– Из-за того, что какой-то негодяй тебя обесчестил? – Увидев, как золовка покраснела, Клари обняла ее за плечи. – Конечно, нет. Теперь, когда все открылось, я прекрасно понимаю, почему ты хотела держать все в тайне. Филли, ты ни в чем не виновата. Поверь мне.
– Когда это случилось, я считала, что вина лежит именно на мне. Ведь я приняла его приглашение танцевать, а после танца охотно согласилась прогуляться по саду, чтобы подышать свежим воздухом. Я даже не подозревала о его намерениях, а потом уже было поздно. До той ночи мужчины всегда были очень добры и внимательны ко мне, поэтому его поведение стало для меня полной неожиданностью.
Закрыв лицо руками, она произнесла еле слышно:
– Но все разом изменилось. И мне показалось, что отныне я буду видеть только презрительные взгляды.
– Ты жила в такой стране и в такое время, что отъезд был для тебя лучшим выходом, – сказала Клари. – Филли, я даже представить себе не могу, что ты почувствовала, когда поняла, что носишь под сердцем ребенка от этого ужасного человека. Ведь это он был отцом Джастина? Или кто-то другой?
– Что ты! – воскликнула Филли. – Я испытывала такое отвращение к мужчинам, что скорее бы умерла, чем позволила кому-то из них дотронуться до меня хоть пальцем.
– Это не всегда больно и страшно, – сказала Клари. – Совсем наоборот. Особенно, когда мужчина и женщина любят друг друга. Надеюсь, у тебя еще будет возможность в этом убедиться.
– Когда я смотрю на вас с Джеком, то начинаю верить в то, что не все мужчины похожи на этого негодяя.
– Вот именно! – воскликнула Клари. – Какой-то мерзавец тебя изнасиловал. Но вспомни о других, о тех, кто потом заботился о тебе. Филли, что ты скажешь Джастину, когда он спросит об отце? А ведь он обязательно спросит. Дети ведь очень любопытны.
– Он не должен узнать о том, что со мной произошло, – сказала Филли. – Это может ему повредить, ранить его душу. Я люблю своего сына, несмотря ни на что, а потому не хочу, чтобы он думал, будто виновен во всех моих несчастьях. И если он спросит, кто его отец, я расскажу ему о человеке, в честь которого он был назван. Надеюсь, пример Джастина-старшего и помощь Джека сделают свое дело… мой сын не будет походить на негодяя, ставшего его отцом по злой прихоти судьбы.
И Филли задумчиво добавила:
– Джастин Мартинсон прожил недолго. Он не успел завести собственных детей. Надеюсь, мой сын станет в какой-то мере его духовным наследником. Ведь он так много сделал для меня и Джека, причем тогда, когда нам казалось, что будущего у нас нет.
– Это все очень мило, – сказала Клари, – но неужели ты собираешься обманывать его всю жизнь? Ты же сама говорила, что лгать не любишь, и я видела, как мучит тебя вынужденное притворство.
– Ради сына я это выдержу. – Филли говорила столь решительно, что Клари и сама поверила в это. – Я должна попросить тебя, Клари, никогда больше не затрагивать эту тему ни со мной, ни с Джеком. Брат уже давно поклялся мне, что не будет вспоминать о событиях, заставивших нас оставить Англию. Я не хочу, чтобы Джастин даже случайно услышал какой-то намек, который заставил бы его усомниться в своем происхождении.
– Хорошо. Это твой сын, и решать тебе, – ответила Клари. – Я не совсем согласна с тобой, потому что правда всегда выходит наружу… и чаще всего в самый неподходящий момент. Но я не буду тебе мешать. Должна признаться, мне тоже было бы неприятно сказать сыну, что его отец – насильник. Такая ноша слишком тяжела для ребенка, и только любящая мать способна переложить такое бремя на свои плечи. Знаешь, Филли, сразу этого не скажешь, но ты по-своему такой же сильный и замечательный человек, как твой брат.
– Спасибо, Клари. Я так счастлива, что Джек женился на тебе.
Филли кинулась Клари на шею и поцеловала ее. А мысли Клари уже унеслись к Джеку. Она пыталась представить себе, что он ответит на ее слова, когда они наконец останутся вдвоем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Клари, укутанная в теплую накидку, стояла рядом с Джеком и смотрела вслед Бенджамину Уилмоту, с которым они только что распрощались. В Богемия-вилидж ему предстояло сделать первую остановку на пути в Филадельфию. Он увозил с собой два письма, написанные Джеком и Клари лондонской родне Джастина.
– Вот и обрывается последняя нить, связывавшая меня с лучшим моим другом, – сказал со вздохом Джек. – Как это грустно. Мартинсоны – фамилия древняя и благородная. Надеюсь, младшая ветвь окажется достойна старшей.