– Почему нигде не видно туристов? – спросила она, смутно надеясь, что Джек Мартин развеет нарастающий в ней страх и скажет, что именно в этот день недели Богемия-вилидж закрыта для осмотра.
– Прошу прощения? – произнес он, глядя на нее как на полную идиотку.
– Ну, посетителей, – перевела она. – Кроме рабочих и девушек мадам Розы, в деревне никого нет.
– Посетителей будет очень много в день официального открытия канала, – сказал он. – Можно ли считать ваше появление здесь знаком, что вы принимаете мое приглашение?
– Да, пока я не разберусь в этой черто… в общем, пока не пойму, что происходит.
– Кажется, вы слегка встревожены. Быть может, мне удастся помочь вам разобраться.
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Мартин.
Подумав, что мадам Роза явно одобрила бы эту изысканную фразу, Кларисса подвила смешок и безропотно позволила подсадить себя. Она уселась на деревянную скамью, он занял место рядом. В эту совершенно деревенскую на вид повозку был впряжена крепкая кряжистая лошадь.
– Держитесь, – сказал Джек Мартин и взмахнул кнутом.
Повозка тронулась вперед, и на первой же рытвине Кларисса едва не вывалилась за борт. Она вскрикнула от изумления, а спутник спокойно произнес:
– Я же сказал вам, что надо держаться.
– Вы всегда ездите на этой развалюхе? Кларисса обнаружила, что держать нужно и шляпу, которая норовила завалиться на спину, почти задушив ее атласными лентами.
– Весьма сожалею, но не могу предоставить вам кабриолет, – ответил Джек Мартин. – Судя по всему, вы не привыкли ездить на фермерских повозках.
– Ну, в моей машине амортизаторы тоже никуда не годятся, – смущенно призналась она.
Джек Мартин промолчал. Пустив лошадь рысью, он выехал на главную улицу Богемия-вилидж – всю в рытвинах от засохшей грязи. Его весело окликали встречные плотники и другие рабочие. Когда деревня осталась позади, дорога стала похожа на лесную тропу в чаще. Если бы не обрубленные по краям ветви деревьев, Клариссе и в голову бы не пришло, что этот путь проложен людьми.
– А куда мы все-таки едем? – осведомилась она с достоинством, хотя при каждом слове подпрыгивала на сиденье.
– На мою ферму.
– Это я знаю. Где находится ваша ферма? И что из себя представляет?
Положительно, из этого человека любую информацию надо было вытягивать клещами. Кларисса исподтишка присматривалась к нему. Он совсем не походил на фермера. Конечно, руки у него были мозолистыми – он явно не чурался тяжелой работы; но было в Джеке Мартине нечто такое, что действовало на воображение Клариссы: она легко могла представить его в роскошном салоне, где прохаживаются, обмахиваясь веером, изящные дамы в элегантных туалетах. Ей хотелось узнать, как его зовут по-настоящему. Заурядное имя Джек Мартин никак ему не подходило. Но Кларисса была уверена, что он уклонится от ответа, даже если она задаст вопрос в лоб. Взгляд ее скользнул по его красивым рукам, по длинному выразительному носу. Почувствовав это, Джек Мартин повернул голову и взглянул ей прямо в глаза. Какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга, словно пытаясь разгадать окутывающую их обоих тайну.
– Вы самая загадочная женщина из всех, кого я встречал, мисс Кларисса Джейн Каммингс, – произнес он с такой дружелюбной улыбкой, что Кларисса невольно улыбнулась ему в ответ. – Если вы хоть немного понимаете валлийский язык, то сразу поймете, отчего я назвал свой дом «Эфон-Фарм». По-валлийски слово «эфон» означает «река», а мои земли граничат с Елкривер.
– Вы валлиец? – спросила она.
– Моя мать была родом из Уэльса. – Улыбка его исчезла, и он вернулся к прежней теме. – Это прекрасная ферма, и в скором времени она будет приносить большой доход. Когда канал откроется, деревня Богемия станет гораздо больше… некоторые уверяют даже, что на ее месте возникнет город. Все здешние жители и люди с проходящих по каналу кораблей будут охотно покупать продукты с Эфон-Фарм.
– Вы постоянно говорите об открытии канала, – сказала она. – Когда же это произойдет?
– Начиная с четвертого июля воду запустят на всем протяжении канала, – ответил он. – К сожалению, работы еще очень много… прежде всего, необходимо укрепить берега. Оползни случаются слишком часто, а потому до свободного судовождения еще далеко. Однако, невзирая на оползни, официальное открытие с речами и фейерверком намечено на середину октября. Приедут важные лица…
– Октябрь какого года? – прервала его Кларисса, задыхаясь от волнения.
Она понимала, что нельзя более отвергать очевидное, хотя всем сердцем жаждала, чтобы ее разуверили. Внезапно она решилась выяснить все до конца, какой бы ужасной ни оказалась эта истина.
– Что значит, октябрь какого года? – вопросом на вопрос ответил Джек Мартин.
– Какой сейчас год?
– Мисс Каммингс, не хотите ли вы сказать, будто не знаете, какой сейчас год?
Улыбка, осветившая его красивое лицо, померкла, когда он увидел, что Кларисса сидит, застыв в напряженном ожидании. Шляпа у нее съехала на затылок, развязавшиеся ленты вились по ветру, но она этого словно бы и не замечала, вцепившись руками в колени.
– Прошу вас, назовите мне точную дату официального открытия канала.
– Канал будет открыт семнадцатого октября тысяча восемьсот двадцать девятого года.
– Значит, сейчас тысяча восемьсот двадцать девятый год? – пролепетала она еле слышно.
– Именно так, – подтвердил он, бросив на нее острый взгляд. – Вы потеряли понятие о времени, мисс Каммингс? Это следствие тяжелой болезни? Или у вас была мозговая травма, из-за которой вы провели в беспамятстве многие дни, быть может, даже недели?
– Благодарю вас за то, что вы не спрашиваете, в своем ли я уме. Знаю, что у вас были сомнения на сей счет, однако меня всегда считали очень рассудительной и здравомыслящей женщиной, – сказала Кларисса, с трудом переведя дух. – Мистер Мартин, я хочу довериться вам, поскольку другого выхода нет. Я должна это с кем-то обсудить.
– Обещаю сохранить в тайне все, что вы мне скажете, – торжественно произнес он.
– Это что-то невероятное, и я не могу объяснить, каким образом подобное могло случиться. Когда я упала в канал, был тысяча девятьсот девяносто третий год.
Она умолкла, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели эти слова, однако на лице его не отразилось ровным счетом ничего. Он только взглянул на нее, а затем снова устремил взгляд на дорогу. Отступать было уже некуда, и она добавила:
– Вы сказали, что сейчас тысяча восемьсот двадцать девятый год. Согласитесь, такой прыжок во времени несколько выбивает из колеи.
С сожалением вспомнив о флаконе с нюхательными солями мадам Розы, Кларисса подавила безумное желание расхохотаться. Сейчас ей необходимо было держать себя в руках – от этого зависело все. Если Джек Мартин решит, что она просто сошла с ума, то помощи от него не дождаться.
– Вы уверены в этом? – спросил он с полным хладнокровием.
– Разумеется! Я знаю, когда я родилась и какое вчера было число. С того момента, как вы вытащили меня из воды, во мне все более крепнет убеждение, что я оказалась не в своем времени. Все вокруг свидетельствует о прошлом.
– Что именно?
Его спокойствие было непоколебимым. Он истинный аристократ и прирожденный лидер, подумала Кларисса. Его ничем нельзя запугать или вывести из себя – даже если в душе его бушуют страсти, он умеет скрывать их под маской безразличия. На такого человека можно положиться во всем.
– В нашем времени, – сказала она, – канал выглядит гораздо шире, а шлюзов уже не существует. Бэк-Крик стал бухтой для прогулочных катеров. В Чизепик-сити… так мы называем вашу Богемия-вилидж… над каналом возвышается очень крутой мост.