В какой-то момент Ира улыбнулась, как раз после его слов о том, что он готов выслушать и принять всё, как есть, правда, Алексей её улыбки заметить не мог, Ира сидела, склонив голову к его плечу, больше не смотрела в зал и на певицу, сосредоточившись на собственных ощущениях. Таких острых и позабытых, когда от близкого присутствия другого человека, мужчины, чувства настолько обостряются, что ты будто звенишь от напряжения. И всё это лишь от звуков его голоса, запаха, едва ощутимых, порой и случайных прикосновений. И хочется закрыть глаза и просто наслаждаться этим, и пусть тебя трясёт от напряжения и ожидания, но когда ты долго этого не чувствовала, это тоже наслаждение.
— Ты не слушаешь меня, — обвинил он её.
Ира вздохнула, глаза открыла и едва заметно покачала головой.
— Ты меня не слушаешь, — повторил Алексей, уже без обвиняющей нотки, руку поднял и положил ладонь на Ирину щёку.
Она всё-таки посмотрела ему в глаза, всего секунду, потом щекой о его ладонь потёрлась, с чувством полной опустошённости. Не стало ни чувства вины, ни осторожности, ни мыслей о завтрашнем дне, в котором его уже, без сомнения, не будет, и она останется наедине с совершённой ошибкой. Но сейчас…
Поцелуй с первой секунды был неистовым и жарким, и оба были уверенны, что он и должен быть таким. Ира придвинулась ещё ближе и обняла Алексея за шею, пальцы вцепились в воротник его рубашки, смяли его безжалостно, но когда запутались в Лёшкиных волосах, были нежны и ласковы. Вместо того, чтобы думать о последствиях, её с головой накрыли воспоминания о том, как трудно и болезненно она отвыкала от него. Как не спала ночами, плакала, уткнувшись в подушку, и заставляла себя не думать, возненавидеть, но как мечтала о ещё одном поцелуе. Вот о таком, как сейчас, упоительном и заставляющем потерять голову. Она даже задохнулась, когда он отстранился, зажмурилась, пытаясь сдержать дрожь, когда Лёшка прижался губами к её шее, и сходила с ума от понимания того, что это он. И плевать на завтрашний день, на людей вокруг, она не в состоянии его оттолкнуть.
— На нас официантка смотрит.
Ира смотрела на его губы, и только зажмурилась на мгновение, когда Лёшка её по волосам погладил.
— Ириска…
Она головой покачала.
— Не говори ничего, пожалуйста. Ты всё испортишь.
Он криво улыбнулся.
— Наверное. — Обвёл пальцем её нижнюю губу, и снова поцеловал.
— Когда ты уезжаешь?
— Завтра.
Она опустила глаза, потом кивнула.
— Хорошо.
Алексей не ответил. Знал, что это на самом деле хорошо, или по крайней мере к лучшему, но рассуждать об этом не хотелось. После её поцелуя, здесь, в интимном полумраке, пытаясь поймать её взгляд, говорить о том, что ему надо к жене и сыну, к делам и обязанностям, разве это не кощунство?
Ира вздохнула, и он невольно опустил взгляд к её груди в вырезе блузки.
— Если бы ты знал, как я хочу в Москву.
Это была не жалоба, не просьба, эти слова сами вырвались, а Ирины пальцы прошлись по его щеке в мимолётной ласке.
— Я недавно из Москвы. От меня пахнет Москвой? — попытался пошутить он.
А она ответила немного отрешённо:
— От тебя пахнет тобой.
Ответ простой и прямой, и Алексей совсем не ожидал такой честности, и она ударила по нервам, тело налилось жаром и тяжестью, а его пальцы, до этого поглаживающие её запястье, сжались.
— Я тебя хочу.
Ему показалось, что она испугалась, всего на секунду, но встрепенулась, потом посмотрела на него, прямо и открыто, и с нажимом проговорила:
— Ты уедешь завтра, Лёша.
— Уеду, — повторил он за ней, то ли обещая, то ли просто соглашаясь.
По дороге в отель Ира чувствовала себя странно спокойной. Позже, вспоминая себя в тот вечер, пришла к выводу, что ей каким-то образом удалось отключить сознание, а вместе с ним и чувство вины. Она не была собой, не была женой и чьей-то там невесткой, она снова вернулась в лето пятилетней давности, когда не было ничего важнее этого мужчины. Она смотрела в его глаза и помнила себя именно той, готовой на всё и влюблённой. Боже, как давно она не чувствовала себя влюблённой и безрассудной. Как давно она не чувствовала себя настолько живой. Она ни на мгновение не отпускала его от себя, подсознательно понимая, что как только выйдет из зоны его влияния, всё и закончится. Она опомнится, испугается и сбежит. И если разумом понимала, что сбежать надо, то руки сами по себе цеплялись за него, и даже когда Лёшка получал ключ от своего номера на ресепшене, Ира продолжала держаться за его локоть.