Джорди приблизился ко второй панели. Она находилась примерно на уровне его глаз. Велек возвышался рядом, глядя на него сверху вниз. Джорди не мог ничего прочитать по выражению его лица, но милгианин буквально нависал над ним. Джорди хотелось сказать ему, чтобы он немного подвинулся, но это был его корабль и его двигатели. Джорди на его месте, скорее всего, тоже не позволил бы чужому расхаживать по инженерному отсеку без присмотра.
Джорди коснулся прозрачной панели. Наощупь она больше всего напоминала металл, но в неё чувствовалось тепло, будто за ней пульсировала кровь. Что служило горючим для милгианского корабля, что было его кровью, его жизнью? В самом ли деле корабль двигался потому, что он так хотел? Велек объяснял именно так, но Джорди не был уверен, что правильно задал вопросы. Но сколько он ни думал, лучших вопросов придумать не мог.
Никакой температурной полосы при его прикосновении к панели не было. Подражая милгианину, он коснулся пальцами мигающих огоньков, но поверхность оставалась гладкой и прохладной. Ни тепла, ни искр, ни малейшего изменения в непонятной последовательности цветов. Контрольные панели игнорировали его.
– Как сделать так, чтобы панели работали? – спросил Ла Форж.
– Надо провести по ним ладонью, и они узнают вас.
– Вы имеете в виду, узнают отпечатки пальцев или клетки?
– Клетки, – сказал Велек.
– Значит, я ничего не могу сделать с двигателями, потому что они меня не знают?
– Ваша рука для них чужая. В двигателе нет Ваших клеток. Но я буду делать всё, что Вам нужно. Вы только скажите.
Джорди со вздохом посмотрел на доктора. Доктор Крашер пожала плечами. У неё не было никаких подходящих идей.
– Хорошо, Велек, покажите мне систему регулирования подачи горючего.
– Горючего?
– Как вы определяете, сколько энергии получают двигатели?
– А, это здесь. – Он подвёл их к четвёртой панели. Она была смешанного красного и ярко-оранжевого цвета. Это была очень горячая ранель.
– Красный цвет обозначает полный резерв энергии?
– Да.
– А какой цвет при малом резерве?
– Синий.
Три вопроса, три ясных ответа. Похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки.
– Какая панель показывает самочувствие двигателя?
– Здесь. – Последняя панель была мрачного тёмно-фиолетового цвета.
– Какого цвета должна быть эта пенель? Какой её нормальный цвет?
– Зелёный.
Либо ему удалось, наконец, найти подход к Велеку, либо Велек решился на сотрудничество. Джорди не задумывался, что именно. Перед ним был двигатель совершенно неизвестной системы. Он должен был разобраться в нём, найти неисправность и устранить её. И на всё про всё чуть больше двух часов. Джорди чуть заметно улыбнулся. Это было всё равно, что просить о чуде и надеяться, что просьба будет исполнена. Но главному инженеру Ла Форжу уже приходилась совершать такие чудеса. Удастся ли на этот раз?
Глава 12
Исполняющий обязанности посла Ворф стоял, глядя сверху вниз на телохранителя покойного генерала Алика. Идея допросить телохранителя принадлежала Бреку. По всем орианским законам телохранитель этот был уже всё равно, что мёртв. Если они хотят узнать у него что-нибудь, они должны поторопиться, пока он не выбрал способ свести счёты с жизнью.
После сцены с доктором Сташей Ворф был настроен провести этот допрос более гладко. Ему не требовалось напоминаний Трой, чтобы вести себя цивилизованно. Он был клингоном, и его глубоко задело предположение Таланни, что он не побрезгует применить пытку. Он покажет им, что такое клингонская честь, даже если для этого придётся сдерживать свой гнев.
Трой сидела в углу, наблюдая за телохранителем. Даже для орианца он выглядел тщедушным. Большие, блестящие, как у лани, глаза выглядели неуместно на худом, измождённом лице. Через всё лицо от лба к подбородку тянулся белый шрам. Но не только этот шрам лишал лицо характерной для орианцев красоты. Что-то неправильное было в очертаниях носа, какое-то несоответсвие лицу в искривлении тонкогубого рта. Кел выглядел затурканым и каким-то беспризорным. Весь его облик словно говорил, что жизнь тяжела, и что ничего хорошего ждать не приходится.
Вглядываясь в это деформированное лицо, Ворф думал, не скрываются ли за масками и защитными очками ещё более страшные уродства. Возможно, это была ещё одна причина, по которой орианцы скрывали лица. Возможно, без масок многие из них выглядели, как Кел. Вылеченные с помощью медицинской технологии, но не исцелённые.
Скрестив руки на груди, Ворф с высоты своего роста смотрел на Кела. Теперь перед ним был воин, и это облегчало его задачу. С ним не надо было сдерживаться, как с доктором Сташей. Кел – воин, и его не так-то легко будет запугать. Ворф надеялся, что теперь перед ним достойный противник.
Кел то и дело бросал на Ворфа быстрые, беспокойные взгляды. Руки он сжал на коленях. Ему явно было не по себе. Ворф был удивлён. Может, все орианцы в душе чувствуют себя жертвами?
Брек сидел в дальнем углу комнаты, поближе к дверям. В другом углу сидела офицер-вентурийка. Она должна была следить, чтобы при допросе соблюдался закон. Верно, телохранитель не исполнил своего долга самым позорным образом, но всё же он был вентурийцем, и закон есть закон.
Брек и вентурийка игнорировали друг друга. Маски и защитные очки лежали у них на коленях. Светловолосая золотоглазая вентурийка была так же красива, как Алик. По законам этой планеты в комнате, где происходил допрос, никто не имел права закрывать лица.
После одного быстрого взгляда ни Брек, ни вентурийка не смотрели на Кела. Они смотрели куда угодно, но не на него: на стены, на Ворфа, на Трой, лишь бы не видеть открытого лица своего соотечественника.
Кел также избегал их взглядом. Он не смотрел ни на безукоризненно красивых орианцев, ни на Трой, но он вынужден был смотреть на Ворфа. Клингон стоял так, что избежать этого Кел не мог.
Ворф буквально нависал над Келом, сидящим на невысоком стуле. Клингон давно заметил, что его высокий рост заставляет орианских солдат нервничать, и теперь использовал это, чтобы заставить нервничать сидящего перед ним орианца. Ворф стоял так близко, что ноги их почти касались. Немигающим взглядом уставился он в лицо Кела, словно стараясь запечатлеть в памяти каждый его изьян.
На лбу Кела выступили капли пота, а Ворф всё стоял и смотрел. Если от этого лоб Кела покрывается потом, значит это то, что нужно Ворфу. Раз одного взгляда достаточно, значит, больше ничего не требуется. Телохранитель облизнул тонкие губы, метнул быстрый взгляд вверх и тут же снова опустил глаза. Руками он вцепился в лежавшую на коленях маску, словно это могло защитить его.
– И Вы ждёте, чтобы я поверил, будто Вам ничего не известно о смерти генерала Алика? – В тишине комнаты низкий голос Ворфа прозвучал особенно громко. Кел подскочил от неожиданности.
– Я… я ничего не знаю. Я сказал всё, что знал.
Ворф наклонился над ним, положил руки по бокам спинки стула. Теперь его лицо находилось на расстоянии каких-нибудь нескольких сантиметров от лица Кела.
– Вы лжёте. Лжёте мне.
Кел вскочил на ноги, с грохотом повалив стул. Даже стоя во весь рост, он не доходил Ворфу до плеча. Он весь дрожал, кулаки были сжаты, дыхание стало прерывистым.
– Как Вы смеете так смотреть на меня! – вскричал он. – Я уродлив, но это не моя вина. Лучше бы Вы меня били, чем так унижать!
Какой-то миг Ворф молча смотрел сверху вниз на тщедушного орианца, стараясь не выдать удивления. Если его взгляд хуже побоев – тем лучше. Он шагнул к Келу, вынуждая его отступить на шаг.
– Я буду смотреть на Вас столько, сколько захочу. Вы допустили, чтобы вашего командира убили. У Вас нет никаких прав.
Гнев Кела вмиг угас, и лицо его исказилось от подступивших слёз. Неужели он заплачет? Возможно ли, чтобы воин так сразу сломался? Ворфу трудно было в это поверить, но факт оставался фактом. Он удержался от желания взглянуть на Трой, узнать, чувствует ли она боль Кела. Но Ворф не нуждался в эмпатии, чтобы прочесть боль в искажённых чертах.