— Блин! — гневно произнесла, выпрямляясь, и задирая голову.
И только в этот момент я осознал.
Осина.
Её густые волнистые волосы были собраны на макушке в объёмный пучок, открывая вид на изящную шею и хрупкие плечи. Бархатистая смуглая кожа привлекала внимание, и мои руки буквально чесались от желания прикоснуться к ней.
После той встречи в парке, прошло пять дней, и я до сих пор отходил от её близости, и неловкости, разъедавшей моё нутро. И вот снова. Не слишком ли часто?
— Привет, — хрипло произнёс, поборов несвойственное мне смущение.
Осина вздрогнула. Подпрыгнула на месте и тихо ахнула. Пугливая?
Пружинисто развернулась, и оторопело уставилась на меня. Молчание растянулось на несколько секунд. Готов поспорить: она наверняка догадывалась, что я тоже могу быть здесь. Но всё равно испугалась.
— И ты здесь? — спросила на выдохе, прерывая молчание.
— Ты удивлена? — сглотнув накопившуюся слюну, я провёл по губам языком. Слишком уж привлекательно она выглядела. Сейчас. Когда напугана. Когда застигнута врасплох.
— Немного.
Осина снова отвернулась, и быстрыми движениями стала что-то собирать со стола. Словно смахивая крошки в ладонь. Любопытства ради, я сделал несколько шагов, оказываясь у неё за спиной. Через её плечо заглянул, чтобы увидеть, что она там делает.
— Что там? — постарался придать своему голосу безразличие. Но на самом деле мои руки и плечи покрылись мурашками. Её обнажённое плечо почти коснулось моей груди.
Осина снова вздрогнула.
И я услышал тихий стук. От неожиданности она рассыпала мелкие бусинки. Они глухо застучали по столешнице, отскакивая от неё и рассыпаясь по полу.
— Блин! — она снова выругалась.
А затем её рука коснулась моего плеча, слегка отталкивая меня. Я сделал шаг назад, а Лида опустилась на корточки, принимаясь собирать маленькие жемчужинки.
Так вот оно что?..
Раньше я бы даже не задумывался. Оставил бы её, позволяя самой разбираться со своими проблемами. А сейчас?
Блять…
Сейчас всё по-другому.
Поэтому я опустился на корточки рядом с ней и начал делать то же самое. Собирая одну за одной, я складывал кривые жемчужинки в ладонь и старался не смотреть на вырез её топа, который совсем слегка оттопырился, оголяя небольшую упругую грудь.
— Я справлюсь, — Осина остановилась. Подняла голову, перехватывая мой взгляд, и поджала острый подбородок. — У меня есть руки и глаза.
— Не сомневаюсь в этом, — ответил, тихо усмехаясь, и продолжил собирать рассыпанное.
Она лишь хмыкнула. Отодвинулась от меня подальше и ребром ладони сгребла пару бусинок с пола.
— Дай, — смелея, я протянул руку к ней.
Забрал у неё часть жемчужинок и высыпал перед собой на стол. Там же лежала шёлковая белая нить и крошечный замочек. Сломан.
— Порвала?
— Порвали. — пояснила, нервно перетаптываясь у меня за спиной.
Я повернул голову, задерживая на ней свой вопросительный взгляд. Она, кажется, не собиралась продолжать.
— Мне нужно вслух спросить: кто и при каких обстоятельствах?
— А разве тебя касается?
Спокойно…
Я сделал глубокий вдох. На пару секунд закрыл глаза, уверяя себя в том, что она права.
Права, конечно.
Только вот как объяснить ей, что если не касается… то очень волнует. Волнует, мать твою! От одной мысли, что кто-то протянул к ней свои руки, меня трясёт!
Я почувствовал, как мои желваки заиграли на лице, и тут же отвернулся.
— Я сделаю, — пробасил.
Не знаю, зачем мне это. Но, не глядя на Осину, я собрал в кулак все бусинки и замок, и запихнул в карман своих джинс.
— Что? — оторопела, — нет! Отдай! Я сама их сделаю!
— Угомонись, Осина, — остановил её, касаясь тыльной стороной ладони её живота; и тут же почувствовал мелкую судорогу в своём собственном животе. Чёрт! Захотелось одёрнуть руку, но не смог. — Я сказал, что сделаю.
— Я не просила тебя, — твёрдо и настойчиво. Затем несильно ударила меня по руке, вынуждая убрать её подальше. — Я что, не в состоянии собрать бусы сама?
Мой взгляд невольно спустился от карих глаз к пухлым губам. Ещё ниже. Заметил как дрожит её ярёмная впадинка. Пульсирует. Забирает всё внимание себе. Даже оголённые участки тела мне казались в тот момент не такими соблазнительными, как это подрагивающее местечко между её тонкими ключицами.
— С чего вдруг такая забота, Князев?