— Помилуй Боже! Кошечка вернется, когда оправится после операции. Даже на ферме, где есть грызуны, нельзя дать кошкам свободно размножаться. Если их не кастрировать, через год-два они уже становятся проблемой. Моя мать любит кошек, в доме у нас живут три и множество диких — в амбаре. Интересно, что бы она подумала о вас, — сказал он едва слышно.
— Она знает, что мы покупаем коттедж?
— Я ей рассказывал о попытках Дейла продать дом, — уклончиво ответил он, пожав плечами.
— Но не о том, что кто-то, собственно, уже купил его?
— Вы еще не купили его, — холодно заметил он. — До завершения купли-продажи пройдет еще пара месяцев.
— И вы рассчитываете избавиться от нас за это время! — вспыхнула Лаура.
Вот тут Керн ее добил.
— Нет, я передумал, — невнятно сказал он, и Лаура недоверчиво уставилась на него.
— Что такое?
— Мне приятна мысль о том, что вы будете жить в этом коттедже, — заявил Керн, и ее сердце принялось отбивать барабанную дробь, сотрясая все тело и лишая ее слуха.
— Это еще одна из ваших шуточек? — неуверенно спросила она осипшим голосом.
— Я не шучу, — ответил он, безжалостно охватывая ее руками. Лаура отчаянно замотала головой, не хуже дикой кошки в сумрачном амбаре. Зверек дрожит, но не сдается, зеленые глаза мечут искры, он стремится ускользнуть от непонятной силы, чувствуя лишь одно: если не уйдешь от нее, то погибнешь.
— Не прикасайтесь ко мне!
Лаура повернулась, чтобы обратиться в бегство, но Керн действовал молниеносно. Он перехватил ее, остановил, прижал к стене; она оказалась, как в тисках, между его руками; его светлые неумолимые глаза наблюдали, как она извивалась, дергалась из стороны в сторону.
— Перестань этому сопротивляться, — зашептал он. — Ты знаешь, что хочешь меня, так же как я хочу тебя, Лаура. Твой рот сказал мне все, когда я тебя поцеловал. Все твое тело кричало об этом, твоя кожа источала желание, твою страсть можно было ощутить кончиками пальцев…
Лаура была как в жару, лицо горело, тело пылало. Но она не собиралась уступать ни Керну, ни собственным неясным чувствам.
— Нет, неправда, — покачала она головой. — Это просто ваша очередная мелкая уловка, чтобы выжить нас отсюда, заставить уйти…
— Я не позволю тебе, Лаура, снова уйти отсюда. — Голос Керна звучал резко, он всем телом с силой прижался к ней, и Лаура почувствовала, как ее захлестнула волна слабости; она задрожала, как в обмороке.
Медленным движением Керн начал опускать голову. Перестав сопротивляться, Лаура, как завороженная, следила за его приближающимся ртом, уже не думая ни о чем, кроме жесткой, мужской силы этих губ. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они наконец коснулись ее, и, когда это произошло, Лаура содрогнулась всем телом, но его губы лишь скользнули, не утолив ее жажды.
— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал Керн. Он задыхался, двигаясь всем телом, приникал к ней сильнее и сильнее, и Лаура с дрожью отвечала, ненавидя себя за это.
Она попыталась вспомнить Патрика, но не смогла даже вызвать перед собой его образ. Патрик ускользал от нее, как некая туманность, и вокруг существовала одна-единственная реальность: мужчина, настойчиво волнующий ее тело и не спускающий с нее серых блестящих глаз.
— Почему вы не оставите меня в покое? — сердито воскликнула она. — Я не хочу, чтобы вы меня трогали!
— Не надо лгать, Лаура, — сказал он, снова запечатлев на ее губах короткий поцелуй.
И прежде чем она пришла в себя, поцеловал ее снова, и еще, и еще, подвергая этой бесконечной сладкой пытке. Он то касался ее рта, то отодвигался только для того, чтобы секунду спустя приникнуть к нему снова. Словно играл в кошки-мышки, дразня, заманивая и доводя ее до умопомрачения.
Лаура пыталась не отвечать на его ласки, снова пробовала вызвать образ Патрика, напоминала себе, что любит другого мужчину, а то, что в ней растет, ничего общего не имеет с любовью, этого следует стыдиться, этому надо сопротивляться. Но видя перед собой Джоша, она уже думала только о нем — его худощавом, строго очерченном лице, притягательно сексуальном теле.
Не нужно смотреть на Джоша! Лаура закрыла глаза, чтобы не видеть напряженного смуглого лица, и в этот миг поняла, хотя слишком поздно, что попала из огня да в полымя. Стоило закрыть глаза, и она погрузилась в мир тьмы и страсти и признала наконец правду: она так жадно вожделела его, что все остальное не имело никакого значения.
— Я захотел тебя с первой же минуты, как увидел, — прошептал Джош, лаская ее грудь, и Лаура совсем потеряла голову.
Ее тело плавилось от страсти, выгибаясь навстречу его зовущей силе, губы тянулись к его губам, раскрываясь и дрожа в безудержном зове. Из горла Джоша вырвался резкий хриплый звук, он приник к ее рту, движимый неодолимым желанием, захватывая ее в бурную спираль яростного эротического восторга. Интенсивность чувств была такова, что для Лауры исчезло все, кроме этого стимула; горячее пульсирующее желание охватило их обоих.
Вернул их к реальности неожиданный резкий звук: прямо у коттеджа чей-то автомобиль сигналил резко и настойчиво.
Они отскочили друг от друга с распаленными лицами, затуманенными глазами.
Джош чертыхнулся.
— Что за дьявольщина?
Еще не придя в себя, Лаура дрожала, рот горел, губы, распухшие в самых чувствительных местах от поцелуев, ярко алели, тело еще сотрясалось желанием.
Сигнал взревел снова, еще более настойчиво, и только теперь Лаура вспомнила.
— Это Иан… — пролепетала она, закусив губу.
Джош вперил в нее острый взгляд.
— Кто?
Лаура не могла смотреть ему в глаза. Ей хотелось умереть. Как она могла позволить ему заниматься с нею любовью таким пошлым образом? Мучительный, невыносимый стыд жег ее, словно каленым железом.
— Это один человек, который должен был заехать за мной, — выдавила она, непроизвольно поворачиваясь, чтобы взглянуть на себя в маленькое зеркало, висевшее у двери.
— Господи, я выгляжу, как…
Горькая правда состояла в том, что она выглядела, как женщина, только что со страстью занимавшаяся любовью. Растрепанные светлые волосы, припухшие губы, нездешние глаза выдавали ее до конца.
— Почему он должен был заехать за тобой? Ты ведь приехала на собственной машине сюда. — Джош остро вглядывался в ее лицо жесткими прищуренными глазами, пока она отчаянно пыталась привести себя в порядок, торопливо причесывая спутавшиеся локоны, проводя помадой по губам, припудривая кожу.
— Послушай, оставь меня в покое… Занимайся собственными делами, — промычала она, но Джош уже приготовил следующий вопрос.
— Почему ты встречаешься с другим мужчиной, когда твой жених в отъезде?
— О, отстань! — возмущенно оборвала его Лаура.
В зеркале она заметила, как посуровели его глаза, вспыхнув острым негодованием, и тут же послышались торопливые шаги, раздался громкий стук в дверь.
— Лаура, вы здесь? Вы едете? — крикнул Иан.
Она оттолкнула в сторону Джоша и открыла дверь, ухитрившись изобразить радостную улыбку, хотя рот ее одеревенел и был как чужой.
— Извините, что заставила вас ждать, Иан. Я уже выходила.
— Я увидел вашу машину и понял, что приехал по адресу, — весело сказал предприниматель и окинул ее одобрительным взглядом. — Выглядите очень элегантно, впрочем, вы всегда неподражаемы. Вы готовы? Моя тетушка пунктуальна до фанатизма.
Выражение его яйца изменилось, когда он бросил взгляд в сторону Керна, мрачного, без улыбки. Иан растерянно отступил, но сразу же овладел собой и вежливо улыбнулся Джошу:
— Приветствую вас! Вы, должно быть, тот самый строитель, что обещал осмотреть коттедж. Надеюсь, я не слишком рано приехал и не помешал вашим деловым переговорам?
— Нашим переговорам? — эхом отозвался Джош со странной ухмылкой.
Лаура покраснела и отвернулась.
— О, — сказал Джош, — мы можем продолжить наши… — он сделал паузу, затем насмешливо продолжил, — наши переговоры… как-нибудь в другой раз.
— Да… Безусловно, — ответил Иан не без любопытства и слегка озадаченно. Он, видимо, уловил скрытую насмешку, но не зная, как ее истолковать.