Нет, подумала она, эго я изменилась. Лаура прикусила губу. То есть изменились мои чувства к Патрику и он кажется мне теперь другим? Но такое объяснение не дает, к примеру, ответа на вопрос, почему Патрик не может и двух слов сказать. Или… почему возникает впечатление, что он стал чужим?
В первое время он всегда говорил о своей любви, рассказывал, как скучает, как жаждет снова видеть ее. Но последние пару педель он упоминал лишь о своей работе — о местах, что посетил в Риме, о картинах, что посмотрел в Риме, о влиянии, которое оказывают на него великие мастера прошлого — опять же в Риме.
Внезапно Лаура поняла: он не говорил ни слова о личном. Да, дело в этом. Судя по всему, Лаура его больше не интересовала. Для него теперь важно лишь то, что происходит с ним. Но он уже не первый раз в Италии. Что-то она не помнит, чтобы предыдущие поездки действовали па Патрика подобным образом. Теперь он говорит лишь о великих мастерах пришлого.
Неожиданно ее кольнуло подозрение: действительно ли Патрик одержим Римом? А не стоит ли за этим Рей Данхилл?
Мысль о другой женщине сразила Лауру как взорвавшаяся бомба. Она инстинктивно покачала головой. Нет! Не может быть! Патрик не способен на это. С тех пор, как они познакомились и стали встречаться, он ведь не смотрел ни на кого, кроме нее. И она всецело доверяла Патрику.
Но внутренний робкий голосок уже напевал: судя по словам Патрика, он все время с Рей, ее имя в каждом предложении — Рей сказала то, Рей сделала это… К тому же они там вдвоем, предоставленные сами себе, в прекрасном романтическом городе, вдали от дома.
Лаура безуспешно попыталась вспомнить, что она слышала от Патрика о писательнице, даже не знала, сколько лет Рей, красива ли она, интересно ли с ней. Фактически Лаура не знала о ней ничего, кроме того, что она преуспевает. Да еще, по словам Патрика, уверена в себе и спорить с ней бесполезно.
Брови Лауры насупились. Ведь он еще сказал, будто они, Лаура и Рей, похожи друг на друга. Лаура почувствовала себя оскорбленной. Похоже. Рей Данхилл — весьма прижимистая деловая женщина, а не художественная натура. Рей явно своенравна и подчинила своей воле Патрика.
Но я ведь совсем не такая! — сердито подумала Лаура и вновь нахмурилась. Трудно отрицать, некоторые из перечисленных качеств свойственны и ей, Лауре. Или, вернее, были свойственны, пока… пока она не познакомилась с Джошем Керном. Лаура горестно вздохнула.
Да, Джош перевернул всю ее жизнь, изменив ее до самого основания. Этого нельзя не заметить. Иногда Лаура ловила на себе взгляд своего секретаря — было такое впечатление, что Анна видит ее впервые. Лаура понимала ее, потому что, глядя на себя в зеркало, видела там совсем незнакомую женщину.
Голая правда состояла в том, что Лаура потеряла уверенность в себе, особенно в том, что касалось Джоша. Он вывел ее из равновесия и оставил блуждать в потемках, в непрестанных попытках понять, что же с ней произошло, почему она такая беспомощная, сбитая с толку, уязвимая… Такой Лаура никогда не была прежде.
Если бы Патрик был здесь, наверняка он увидел бы, почувствовал эти перемены. Поправится ли она ему такой, какой стала теперь? Лаура знала, что его привлекает твердость характера, самостоятельность, которые он нашел и у Рей Данхилл. Как человек тонкой организации, Патрик нуждался во внешней опоре, в сильном женском характере, на который можно положиться. Вот почему им с Лаурой было так хорошо вместе.
А не есть ли все это игра ее воображения? Лаура проследила глазами за маленьким белым облачком, проплывшим в летнем небе. Может, это предзнаменование, и она получит ответ на свои вопросы: что с ней происходит? И где же истина? Как воспринимать происходящее. К примеру, что делать, если у Патрика появилась другая женщина? Он ведь принадлежит ей так давно, что она и сейчас не может представить его с кем-то еще.
Но в то же время она ловила себя и на других мыслях. Если бы Патрик увлекся другой женщиной, тогда… тогда она свободна. Но разве этого она жаждет? Она любит Патрика. Она не хочет терять его. Или хочет? А может, нет?
И что за чувство испытывает она к Джошу? Крайне затруднительно назвать его. Она знает только, что это — не любовь. Так сразу не влюбляются. Кроме того, что ей известно о Джоше. Только то, что подсказывают ощущения. Но не могут же эмоции управлять твоей головой, распоряжаться твоей жизнью. Это крайне опасно.
Патрика она знала как свои пять пальцев. Их взаимоотношения уже не таили в себе сюрпризов, возможных открытий, зато несли покой и безопасность. Они довольны своей жизнью сейчас, и нет причин, мешающих их будущему счастью. Им предстоит быть согласными супругами, отлично дополняющими друг друга.
Конечно, жизнь не обещала им волнующих переживаний. Собственно, Лаура не припоминала вообще, чтобы ее волновал Патрик. В отличие от Джоша.
Дойдя до этого пункта в своих аналитических размышлениях, Лаура словно получила удар обухом по голове. Если прежде она не осмеливалась посмотреть правде в глаза, то теперь от этого не уйти: с Джошем она почти теряла сознание. Прикосновение его рта обращало ее в дрожь, зажги ало яростный огонь в крови. С Патриком ничего подобного она никогда не испытывала.
Одно только воспоминание о весеннем ливне в лесу сразу бросило ее в жар, но она прогнала негодные мысли, закрыв глаза, содрогаясь всем телом.
Нет, этого не было. Не было, и она не позволит ему ничего подобного — эту магическую формулу Лаура повторяла вновь и вновь, тщетно надеясь, что спадет невыносимый жар, исчезнет глубокая заноза, вонзившаяся в память. Она возненавидела бы себя, если б разрешила ему…
И вообще это бешено растущее желание ничего общего не имеет с любовью. На такой любви будущего не построишь. Патрик — тот мужчина, с которым она хотела бы прожить жизнь. В этом суть, все остальное не имеет значения.
Таким был безнадежно замкнутый круг, в котором металась Лаура часами, днями, все больше запутываясь и почти теряя разум.
Ситуацию усугубляли регулярные телефонные звонки Джоша. Он не переставал звонить, потому что Лаура вешала трубку еще до того, как он успевал произнести пару слов. Джош не только звонил, время от времени он приезжал к ее дому. Лаура опасалась, как бы он не дождался ее возвращения домой и не перехватил ее на пороге. Помогало то, что рабочий день у нее всякий раз кончался по-разному, и Джошу не удавалось подстеречь ее. К тому же Лаура специально уезжала с работы пораньше, а дома появлялась спустя много времени.
Помимо прочего, ее мучило чувство вины перед Патриком, необходимость признания. Он должен был знать, что произошло тогда в лесу. Но всякий раз, когда эта мысль приходила в голову, Лаура тут же отступала. Как сказать? Ведь это же был в сущности лишь миг безумия, настолько нереальный, что казался почти сном, видением.
Может, ей вправду все померещилось? — спрашивала она себя снова и снова. Да было ли это вообще? Куря, мокрая трава, ее неистовство?..
Тогда в лесу была не она. Лаура не узнавала себя в той женщине, одержимой бешеными эмоциями. Нет, этого не было; ей все приснилось, и оно никогда не повторится, она не допустит этого снова.
Когда Джош позвонил ей в следующий раз, она разразилась злобной тирадой:
— Почему ты не оставляешь меня в покос? Меня тошнит от твоего голоса. Ты превращаешь мою жизнь в кошмар!
— Что тогда, по твоему мнению, ты делаешь с моей жизнью? — возразил он низким хриплым голосом. — Я не могу думать ни о чем другом, не могу сосредоточиться на своей работе. Лаура, я должен тебя видеть…
— Уходи прочь и не смей приближаться ко мне! — почти кричала она.
Джош ответил стоном, и этот глубокий, рвущий душу звук перевернул ее.
— Я не могу. Ты мне нужна. Я непрестанно вспоминаю, как мы любили друг друга в лесу…
— Ничего не было в лесу!
— Любимая, ты говоришь, словно безумная. Ты знаешь, что было, как знаю и я…
Она бессильно опустила трубку и отошла от телефона с мокрым от слез лицом.
Единственный способ избавиться от мыслей о Джоше давала ей работа. Лаура уходила в нее с головой, даже когда не могла по-настоящему сосредоточиться па делах, опасаясь, что он вот-вот появится или в офисе, или дома.