Лаура умолкла, нервно сглотнув, и подняла глаза. Патрик смотрел на нее, бледный, с каменным лицом.
— Не могу поверить, что ты будешь счастлива с ним, Лаура. — Он запнулся, когда их глаза снова встретились, нахмурился, заговорил горячо: — Нет, дело не в том, что я ревную, хотя у меня душа разрывается от ревности. Я искренне озабочен твоей судьбой. Будь осторожна, милая. Невыносимо видеть, как ты страдаешь, а этот человек способен нанести тебе смертельную рану! Вспомни, что он устроил из-за коттеджа. Он как дикарь. У тебя с ним нет ничего общего. Он совершенно не твой тип!
— Знаю, — ответила Лаура, но внутренний голос тут же ехидно уточнил, что вряд ли она сейчас знает, какой он, «ее тип». У Джоша есть немало хорошего — его сыновняя преданность и любовь, физическая сила и ловкость. Он привязан к своей земле и, кажется, принадлежит ей, как трава и деревья, как животные или птицы. Чем лучше она узнавала Джоша, тем больше он ей нравился.
Моментальные снимки памяти запечатлели его не раз. Вот он на огромном вороном коне перескакивает через ограду, нагнав на них страху в тот день, когда они с Патриком впервые побывали в коттедже. Вот Джош в сапогах и плаще для верховой езды, с ружьем в руке идет по лесу; его черные волосы слиплись от дождя, смуглое мокрое лицо блестит. А вот он в одежде простого рабочего чинит каменную ограду весенним утром. Тут же Джош в тонком свитере и джинсах — олицетворенный секс. Но самый яркий образ — обнаженный Джош в спальне Лауры.
Она прикрыла глаза, во рту у нее пересохло, ее бросило в дрожь. Лаура боялась, что Патрик прочтет ее мысли, поймет, что с ней происходит, а она не хотела причинять ему страдания.
Патрик коротко и громко вздохнул, словно каким-то образом заглянул ей в душу.
— Что ж, мне уже скоро уходить.
Одним глотком он допил кофе, встал, поставил пустую чашку на столик.
— Завтра утром возвращаюсь в Италию. Я оставил Рей во Флоренции. Ее сильно рассердил мой внезапный отъезд, когда я заявил, что должен повидаться с тобой.
— Сильно рассердил? — испытующе посмотрела на него Лаура. — Я подумала, не стали ли вы с Рей… Ну, ты так много говорил о ней, что я решила, не возникло ли что-нибудь между вами?
Патрик сначала рассмеялся, потом умолк и посмотрел на нее, качая головой:
— Нет, Лаура. Боюсь, ты приняла желаемое за действительность. Мы с Рей друзья, мы хорошо сработались. От нее я чертовски много почерпнул, но не более того. — Он вытащил что-то из кармана и протянул Лауре: — Это ее новая книжка с дарственной надписью для тебя. На обложке ее портрет. Неужели ты думаешь, что между нами что-то было, если я собирался жениться на тебе? — сухо поинтересовался Патрик.
Лаура взяла книгу и посмотрела на цветное фото автора. У Рей Данхилл было худощавое живое лицо, чудесные темные глаза, волнистые черные волосы, подстриженные коротковато — под мальчика. Она производила сильное впечатление, но назвать ее красивой было нельзя, а Лаура знала, что Патрик увлекался только красивыми женщинами.
— Сожалею, что твои подозрения в отношении меня не подтвердились, — саркастически заметил он, заставив Лауру покраснеть. Потом поморщился и вымученно улыбнулся: — Не смотри такими глазами. Ничего, переживем. Обычно так и происходит, верно? Сердца, в сущности, не разбиваются, они лишь обретают новые шрамы. И я твердо решил: впредь никаких переживаний из-за любви. Раньше, до тебя, так и было. Ты моя большая ошибка. Любя слишком сильно, человек проигрывает.
Лаура была потрясена: в какую пропасть толкнула она Патрика!
— Но ты не должен слишком поддаваться унынию, менять свои взгляды на жизнь. Я знаю, что заставила тебя страдать, но не добивай меня своим цинизмом и безразличием. Ты не такой.
Снова мелькнула его вымученная улыбка.
— Ты очень добра, что заботишься обо мне. — Лаура сморщилась от боли, и Патрик заговорил мягче: — Понимаешь, мне предстоит использовать все самозащиты, на какие я только способен. Вот и все, Лаура. Теперь при всех условиях я не хочу, чтобы в моей жизни была женщина. Хватит с меня любви. Отдаю все силы карьере. Рей научила меня многому в Италии, черт возьми. Она великолепный педагог. Она показала мне, как надо видеть. У меня были глаза, но я не умел пользоваться ими, пока не поехал с Рей в Италию. Думаю, я перееду туда, поживу там несколько лет, буду учиться, насколько хватит сил. — Патрик помолчал, пожал плечами. — Но тебе все это неинтересно.
— Ничего подобного! — возразила она. Однако Патрик заговорил вдруг с ноткой жестокости.
— Нет, дорогая, мне не нужна твоя доброта, я этого не выдержу.
Лаура замерла, впав в молчание. Бледность покрыла ее лицо.
— Будет легче, если мы поскорее кончим с этим — раз и навсегда. Могу я просить тебя об одном одолжении? Я хочу приехать сюда, когда ты будешь на работе, чтобы забрать все мое добро, не возражаешь?
Лаура безмолвно кивнула.
— Оставлю свой ключ па столе в кухне, когда уйду, — сказал Патрик, верный своему практическому подходу.
— Спасибо, — прошептала она.
Господи, как это невыносимо. Скорее бы он ушел, чтобы можно было упасть па пол и зарыдать.
— А если я обнаружу у себя что-либо из твоего, то привезу завтра. — К Патрику возвращались его обычные спокойствие и рассудительность.
Лаура всполошилась, что до сих пор ничего не сказала ему.
— Да, Патрик, на оформление купли уйдет еще несколько дней. Я звонила тебе, чтобы сказать об этом, но ты уже уехал из Рима. Что будем делать с коттеджем?
Патрик сухо произнес:
— Ну, я подозреваю, у Джоша Керна есть свои соображения на сей счет. Он же собирался купить коттедж. — Неожиданно Патрик замолчал, нахмурился, его лицо опять выражало тревогу. — Лаура, надеюсь… Нет, нельзя быть таким негодяем!
— О чем ты? — спросила Лаура, шестым чувством угадав, что он имеет в виду.
— Да так… Понимаешь… Если уж Керну жизнь не в жизнь без коттеджа, он может пойти на что угодно, чтобы завладеть им, — сказал Патрик грубовато.
Лаура сердито воскликнула:
— Сначала ты рассудил правильно, нельзя быть таким негодяем! Во всяком случае, Джош не из их числа.
Но не делала ли она хорошую мину при плохой игре, когда убеждала себя, что Джош никогда не пойдет на подлость?
Патрик кивнул:
— Ну что же, ты знаешь его лучше. Надеюсь, ты права. — Он наклонился, поцеловал Лауру коротким нежным поцелуем, от чего ей вновь захотелось плакать, выпрямился и посмотрел прощальным взглядом. — До свидания, Лаура.
Голос его хрипел, слова звучали как молитва при отпевании.
Минуту спустя за Патриком бесшумно закрылась дверь, и Лаура осознала: подытожена часть ее жизни — тоже без шума и навсегда. Патрик назад не придет.
А Джош вернется. Лаура подумала об этом, когда уходил Патрик, и решила, что сейчас не время разбираться: она совершенно измучена всеми событиями этого вечера.
Закрывая дверь спальни, Лаура услышала звонок, но не пошла открывать. Она снова разделась, не обращая внимания на верещание звонка. Лаура открыла кран па полную мощность, чтобы ничего не слышать. Приняв душ, она вытерлась насухо, надела ночную рубашку и улеглась. К этому времени все стихло. Джош, видимо, сдался и уехал. В этот раз он даже не оставил записки с обещанием вернуться. Да и зачем? Лаура знала: он придет.
Лаура проспала до утра, сломленная невероятной усталостью. Часы показывали семь. Комната была залита солнечным светом. Лауру вновь омрачили мысли о Патрике. Она надеялась, что он справится с переживаниями. Патрик слишком благодушен для того, чтобы копаться в прошлом, отдаваться тяжелым думам. Однако вчера…
Нет, больше нельзя думать об этом. То, что произошло, уже не изменить. Надо просто жить дальше, несмотря ни на что.
Лаура вскочила с постели, но принимая душ, увидела на своем пальце кольцо Патрика. Она неторопливо сняла его, вспоминая тот день, когда Патрик надел ей его на палец. Надо оставить на видном месте, чтобы он заметил, когда приедет за своими вещами.