— Это миссис Керн?
— Не-е-ет, я у них убираю. Она уехала, — ответила женщина с йоркширским акцентом, — в больницу к сыну. С ним стряслась беда. Он ехал на лошади…
— В какой он больнице? — поспешила спросить Лаура, чтобы не выслушивать новую версию происшествия. Хватит с нее слухов. Она должна знать, что с ним, точно знать, следовательно, нужно отправляться в больницу самой.
Как можно было догадаться, Джоша положили в клинику в Йорке. Это всего в нескольких минутах езды от места ее работы. Через четверть часа Лаура была там. Девушка в регистратуре отыскала его имя в списке больных и назвала номер палаты. Лаура купила в киоске при больнице букет цветов и зашагала по бесконечным, натертым до блеска коридорам, где пахло пчелиным воском, дезинфекцией и вареной капустой.
У дежурной сестры Лаура спросила, можно ли видеть Джоша. Та отвечала, раздраженно пожав плечами.
— На несколько минут, не дольше. К нему уже приходили утром. Посетителей пускают только после обеда — с трех до четырех и вечером — с семи до восьми. Поэтому, пожалуйста, не задерживайтесь. Он лежит в конце коридора, в отсеке на одного.
Когда Лаура добралась до этого отсека, нервы ее были напряжены. Она увидела Джоша издалека. Он лежал па спине. Голова на взбитых подушках. На нем наушники. Глаза он закрыл.
Лаура почувствовала, как при виде Джоша внутри у нее вес перевернулось от нежности. Он был такой странно молодой в этой полосатой синей пижаме, уютно упакованный в белоснежные простыни и одеяло. Она остановилась у спинки кровати и смотрела, впитывая глазами все до мелочей. Волосы тщательно расчесаны. Лицо стало таким бледным, будто загар сошел с него за одну ночь. Ранки на лбу, на щеках и подбородке были в желтоватых кругах от йода. Квадратный кусок пластыря удерживал солидный тампон под глазом. На руке глубокая ярко-красная царапина. Джош пошевелился, и из ворота пижамы проглянула широкая эластичная повязка поперек груди.
Повернувшись на бок, Джош открыл глаза и узнал Лауру. Вид у него был озадаченный, затем он нахмурился, серые глаза вспыхнули откровенной злобой и враждебностью.
— Какого черта ты здесь делаешь? Боже мой, некоторые женщины ничего не понимают, хоть вдалбливай им в голову. Послушай, я тебя видеть не хочу, понятно? Убирайся и не приходи!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Лаура испытала такое потрясение, что повернулась и вышла, не говоря ни слова. Руками она сжимала цветы, будто шла на похороны. Она села в свою машину, автоматически вставила ключ в замок зажигания, повернула его, и мотор заработал. Лаура продолжала сидеть, не трогаясь с места, уставившись в пространство ничего не видящими глазами. В голове все время прокручивалась лента с одним и тем же кадром: Джош смотрит на нее с явным отвращением и злобно говорит: «…Я тебя видеть не хочу… Убирайся…»
Что ж, она хотела знать, как в действительности относится к ней Джош? Теперь знает. Домогаясь ее. Джош явно осуществлял свой хитроумный план: он хотел, чтобы Лаура расторгла помолвку, отказалась от приобретения коттеджа и переезда в этот дом. Она только что видела его подлинные чувства, слышала его настоящий голос. Джош не испытывает к ней даже симпатии, а теперь, когда помолвка расторгнута, ему больше незачем притворяться.
Лаура никогда прежде не ощущала такой боли. Дрожащей рукой она провела по глазам, внезапно обнаружив, что плачет, вспомнила про цветы, которые все еще держала в руке, выскочила из машины и бросила их в ближайший бачок для мусора. Какой-то подросток в джинсах и цветастой тенниске, подъехавший на обшарпанном мотоцикле, с любопытством наблюдал за ней, снимая свой пластиковый шлем. Лаура сделала вид, что не замечает его. Ей не хотелось, чтобы он подходил, выражал сочувствие, задавал вопросы.
Лишь выезжая с автостоянки. Лаура сообразила, почему мотоциклист наблюдал за ней. В зеркале заднего вида она успела заметить, как пареньв джинсах полез за цветами в мусорный бак. Торжествующе улыбаясь, он направился к входу в больницу с букетиком в руке. Лаура расхохоталась, но не потому что ей было весело, а потому, что у нее начиналась истерика, — к глазам подступили слезы.
К тому времени, когда Лаура добралась домой, она была подавлена и молчалива. У нее хватило сил побывать в офисе, она даже пыталась сосредоточиться на делах. Теперь она занималась разработкой предложений по расширению оборота большого универмага, только что основательно модернизированного. Лаура не ждала особых трудностей, думала, что новые идеи посыпятся, как из рога изобилия, но на самом деле с большими трудностями она никогда не сталкивалась. Дважды два у нее получалось пять. Однако Лаура не отступала — работа отвлекала ее от мучительных мыслей о Джоше.
Спустя несколько дней Лаура стала владелицей коттеджа «Ферн» и была совсем не в настроении оценить иронию судьбы. Сейчас о новом доме она думала примерно так: «Лучше бы его мои глаза не видели». Не будь Лаура гордой и упрямой, она сразу бы выставила коттедж на продажу. В любой день можно ожидать от Джоша или его адвоката предложение выкупить у нее строение. Однако ведь она и не могла бы продать его, даже если б захотела, так как по настоянию предыдущей владелицы подписала соответствующее соглашение, и документ сохранял юридическую силу. Но Лаура и сама не согласилась бы продать дом Джошу. Уж лучше сжечь его дотла!
День выдался жаркий. Улицы Йорка больше обычного заполонили туристы, от выхлопных газов нечем было дышать, всюду шумели двигатели автобусов и легковых машин. Лаура обедала с одним из клиентов своей фирмы в отеле на берегу реки. Потом они распрощались, и, оставшись одна. Лаура села у окна. От усталости и жары она не могла двигаться. Из окна виднелся кусок синего безоблачного неба, внизу вяло, медлительно катила свои воды река. Проплыла целая флотилия орущих шумливых диких уток. Вслед за ними лениво продрейфовала пара лебедей; грациозно выгибая шеи, они выцеживали из воды что-то вкусное и шипели между делом на полуголых детей, со смехом бросавшихся с берега в воду неподалеку.
Лаура безучастно наблюдала эти картины. Других встреч сегодня больше не предвиделось, срочных дел тоже не было, и она решила не возвращаться в офис. Город давил на нее своим замкнутым пространством. Вокруг слишком много людей, чрезмерный шум оглушает. С ума можно сойти, кажется, если не выбраться отсюда на простор долин, холмов, болот, не вдохнуть свежею воздуха, не услышать голоса живой природы — перекличку кроншнепов, жужжание пчел в вереске, шорох мясистых зеленых листьев папоротника.
За полчаса Лаура собралась и выехала из города. Двинулась она куда глаза глядят. Сначала она шла в потоке машин, но как только автострада осталась позади и перед глазами зазмеились узкие проселочные дороги, транспорта значительно поубавилось. Открыв до конца боковое стекло, можно было слышать пение жаворонков, словно подвешенных в вышине на немыслимо длинной струне.
Задолго до того, как показался коттедж «Ферн», Лаура призналась себе, что едет туда, хотя первоначально такого намерения у нес не было: оно зрело постепенно, как во время дрейфа, пока Лаура не увидела, что находится близ замка Говард, и не осознала, куда держит путь.
Притормаживая у дома, она услышала, как следом за ней приехал еще кто-то. За рулем небольшого белого автомобиля сидела мать Джоша. Нелл Керн затормозила рядом с машиной Лауры, вышла из кабины, широко улыбаясь.
— Какая жара, а? Я собралась в Йорк за покупками, но не выдержала и вернулась домой. Когда вы переезжаете, Лаура? Вы дадите мне знать, не правда ли? Перебираться в новый дом нелегкое дело. Я с удовольствием приеду вам помочь.
Лаура против своей воли посмотрела на миссис Керн удивленно и проговорила запинаясь:
— О… О, спасибо большое. Вы так добры, Нелл. Керн ответила быстрым испытующим взглядом.
— Послушайте, Лаура, у наших отношений было неудачное начало. Я знаю, на первых порах Джош играл у вас на нервах, и очень сожалею об этом. Он вел себя непозволительно, защищая меня, что отнюдь не спасает дела, но он знал, что я расстроилась из-за продажи коттеджа, и пришел в ярость. Он не выносит, когда я страдаю. Другого такого сына не сыщешь.