– Плачет… О, боги, плачет…
Удивительно, но ее услышали, кажется, в самых дальних закоулках нашего судна. Буквально через минуту палуба кишела людьми. Здесь были все – от юнги до капитана. Даже кок в засаленном фартуке стоял среди пассажиров и, стиснув толстыми пальцами закопченное стеклышко, пялился в небо. Телохранитель, забыв про меня, тоже достал «глазок» и застыл неподвижно. И белокурая девочка, и матросы на мачтах, и рулевой, оторвавшийся от штурвала…
Я лихорадочно пытался соображать. Десятки и сотни мыслей – радостных и панических, дельных и бестолковых – пронеслись в голове за эту минуту, но главная из них сводилась к тому, что в столицу я уже не успею. Никак. Ни при каких обстоятельствах.
Потому что солнце не просто плакало – оно буквально рыдало.
На желтом диске виднелись черные пятна. Пять… нет, даже шесть были отчетливо различимы. Еще два я заметил, тщательно сфокусировав взгляд. И вроде бы совсем крохотная крапинка с краю, но утверждать не буду. Впрочем, неважно. Шесть крупных, с ума сойти! В прошлый раз было всего лишь три, и то ведь мало не показалось…
И, что хуже всего, самое большое пятно – точно в центре, как будто зрачок таращится с неба. Жутковатое впечатление…
Народ вокруг загомонил и задвигался. Кто-то выругался сквозь зубы, кто-то, кажется, начал читать молитву. Раздался истерический смех. Капитан насупился, спрятал в карман «глазок», больше похожий на окуляр от бинокля, и раздельно произнес:
– Господа!
Сказано было так, что все моментально смолкли. Только ветер шумел и скрипели снасти. Облако, с которым мы разминулись, медленно уходило на юго-запад.
– Господа, в свете вновь открывшихся обстоятельств мы корректируем курс и график движения. Ориентировочно через два часа совершим посадку.
– В Белом Стане, я полагаю? – вежливо спросил дородный купец в камзоле с серебряным знаком гильдии.
– Именно так, сударь. Это ближайший город в пределах двадцати лиг. Там мы переждем, пока все закончится.
– Но позвольте! – проскрипела старая опекунша, отойдя, наконец, от шока. – Мы ведь должны были сесть в предгорьях! Капитан, вы сами сказали, что к вечеру доберемся. А до вечера ничего не произойдет, я в этом совершенно уверена…
– Леди, – ответил тот почти ласково, – прошу вас, пересчитайте пятна. Если бы речь шла об обычном или хотя бы о большом цикле, я согласился бы с вами без колебаний. Но сейчас…
– Полагаете, не успеем? – спросил кто-то из толпы.
– Вынужден допустить такую возможность. И не хочу, чтобы это, – капитан кивнул куда-то наверх, и все невольно задрали головы, – застигло нас в чистом поле.
– Вы не понимаете! – Аристократка не желала сдаваться. – Нас ждут на причале в предгорьях сегодня ночью. Это вопрос жизни и смерти, задержка совершенно недопустима! В конце концов, мы заплатили за билеты большие деньги…
– Это вы не понимаете, леди, – очень спокойно произнес капитан. – При всем уважении к вам, я не могу подвергать опасности пассажиров. Что касается денег, то я при необходимости верну их вам до последнего медяка. Мы сядем в Белом Стане, это не обсуждается.
Старуха поджала губы и замолчала. Пауза, однако, продолжалась недолго. Вперед протолкалась бойкая девица с дурацким шарфиком – он был так густо разрисован фиалками, что рябило в глазах. Барышня, очевидно, хотела походить за знатную даму. Фиолетовый – цвет чести и благородства; королевский герб украшен фиолетовой розой. Наряд принцессы на последнем балу был выдержан в соответствующих тонах. Девушкам простого сословия розы, конечно, не полагаются, поэтому остаются фиалки.
– Капитан, капитан! – От избытка эмоций она едва не подпрыгивала. – Значит, у нас еще два часа до посадки? Ведь правильно? Тогда давайте сейчас устроим гадание! Ну в самом деле, господа, нельзя же пропустить такой случай!..
Я мысленно сплюнул. Ох уж эти ревнители народных традиций! При виде таких вот дамочек начинают чесаться руки – причем не только у меня (что, в общем, вполне понятно), но даже у братьев из храма Первой Слезы, уверенно идущих по пути к просветлению. Юмор ситуации в том, что до смены цикла осталось совсем немного, и вокруг сгущается сила. Значит, с гаданием что-нибудь может и получиться. Вот только это будет совсем не то, чего ожидает барышня. Принца на пурпурном коне она, во всяком случае, не увидит – это я могу гарантировать…
Судя по тому, как поморщился капитан, его тоже одолевали сомнения. Но отказать было невозможно. Гадание под плачущим солнцем – обычай настолько древний, что нарушить его никто не осмелится. Глаза у всех уже загорелись.