В своей опубликованной работе А. Сейерстад привел доказательство того, что в нашей стране [Норвегии] и в Швеции чаши «minni» было принято поднимать за триединого Бога (то есть как за отдельных личностей: Бога-Отца, Святого Духа, Девы Марии) и за ряд святых, и этот обычай сохранялся вплоть до середины XVIII века[94]. То есть этот процесс как бы соотнес святость древнего ритуала с христианской традицией. Сигрид Ундсет ярко описала эту житейски мудрую и тонкую адаптацию католической церкви: «Старые праздники знати и крестьянства былых времен были приведены под небесное древо христианских святых и продолжены, очищены от грубых языческих черт и освящены христианским богослужением и преданностью[95]».
Но такое случалось и ранее, когда языческие боги были введены в ритуал употребления пива через «миннетранк». Пиво, которое само по себе было священным или «божественным» и которым наслаждались, в том числе и поэтому, наполнялось другой и более высокой святостью, когда его пили в честь бога. Таким образом, и в религиозной жизни работает закон притяжения: более высшая сила притягивает низшую и сообщает ей свою святость. Однако какая из них является «высшей» в данном случае, остается нерешенным вопросом. С появлением единого Бога жертва все-таки не утратила своей собственной святости. Став даром Богу, она осталась жертвой, то есть частью жизненных обстоятельств жертвователя. Принося в жертву что-то свое, от себя, человек мог проявлять себя как истинный Бог. Однако наши предки своим поведением доказывают тот факт, что жертвоприношение – это таинство. Если греки и римляне выливали вино [на землю], то есть совершали ритуальное возлияние, то северяне буквально остановились на полпути. Они довольствовались тем, что поминают богов пивом, но при этом жертвенное пиво выпивали. И мы ошибемся, если увидим в этом компромисс или даже фальсификацию первоначальных ценностей ритуала. Боги северян при таком почитании оставались высшими и несли в себе наибольшую святость, и поэтому они претендовали на всю доиудейскую глубину почитания.
Мы считаем, что не стоит проводить четкую границу между жертвой, которую приносит человек, и таинством, от которого он получает удовольствие. На первый взгляд, поведение пьющих круговую чашу minne сильно отличается от поведения жертвователей. Но «давать и получать» в религиозном обиходе – это нечто иное, чем в мирской торговле. Тот, кто что-то дает, высвобождает силу, к которой причастен и дающий, и принимающий. Тот, кто что-то получает, не только обязан дарителю, но и объединяется с ним, приобщается к его кругу, потому что в даре всегда присутствует частичка дарителя. Постоянно и обязательно эти роли меняются местами. При этом границы между одаривающим и принимающим размываются; тот, кто дает, что-то получает, а тот, кто получает, что-то отдал. Таким образом, жертвование обладает той же связующей силой, что и таинство: как и последнее, оно обеспечивает общность между участниками.
То, что наши предки испытывали во время миннетрунка (Minnetrunk), можно обозначить такими словами, как экстаз, животворящий опыт, прилив силы. Такие характеристики хорошо согласуются с тем, что пиво использовали и в более поздних заклинаниях плодородия. Для целей данной работы достаточно привести несколько примеров из имеющегося богатого материала: например, в Швеции, чем больше крепкого пива пили в День святой Люсии, тем обильнее и богаче должен быть следующий год. Когда в Шёнфельде срубают майское дерево (Maibaum), пилу обливают вином. В Рейнланде во время торжественного воза нового урожая кукурузы выносят бочонок пива, т.н. «Beubier», либо поливают кукурузные початки пивом и вином; в Швеции в первый связанный сноп прячут бутылку пива. Мюнхгаузен описывает жертвоприношение в Шаумбурге, где после того, как на сенокосе была расплетена последняя коса, на землю выливали пиво, а также молоко и самогон. Когда до полного созревания урожая остается еще немного времени, шведский крестьянин высыпает крупу и ставит пиво на поле, причем делает это подношение утром, еще до восхода солнца, и в полном молчании. Древние жертвенные ритуалы также лежат в основе действа, в ходе которого на Пятидесятницу при установке праздничной ели в Мекленбурге с ней выставляют и пиво. То же относится к пивному подношению королю трав (Graskönig) в Слоттерхайме, и к пивному празднику на холме в Гёдевице. Все эти ритуалы произрастают из древних жертвоприношений. Праздник урожая так и называют – Weizenbier, Erntebier – то есть буквально «пиво урожая[96]».
94
Andr. Seierstad: Noko um religiöse minnedrykkjer i Noreg etter Reformasjonen. Norsk Aarbok 1929, S. 1 ff.