Но также можно предположить, что черепки являются результатом процедуры, в ходе которой не проводилось возлияние. В обоих случаях возникает вопрос, почему происходило изготовление пастухов. Сартори, в частности, подробно обсудил эту проблему[129].
Там, где он использует археологический материал, он особенно полагается на раскопки М. Лиенау в Ольденбурге[130].
В кремационных ямах последнего бронзового и самого раннего железного веков, которые были обнаружены в результате его исследований, могильные предметы часто были повреждены или уничтожены, среди них также бронзовые и более крупные глиняные сосуды, при этом, конечно, обычно невозможно было решить, было ли разрушение преднамеренным или результатом природных воздействий[131]. В могиле гальштатского периода около Меттендорфа (Средняя Франкония) обнаружены целые сосуды, лежащие справа от скелета, ноги которого были обращены на восток, и только черепки были сложены слева[132].
Несомненный случай преднамеренного разбивания погребальных урн можно найти в норвежском захоронении раннего Железного века на Рингерике. Здесь было найдено множество черепков, которые не могли быть результатом обрушения могил под тяжестью земли. Кусочки одной и той же чаши могли быть разбросаны в трех разных местах. В двух курганах черепки чаш были найдены в сохранившейся погребальной камере, при этом и сама урна с останками была цела; таким образом, камера, несомненно, полностью сохранила бы чашу, если бы ее оставили там целой. Но зачем именно чаша была разбита, спрашивает проводивший раскопку исследователь К. Рюг (K. Rygh[133]). Вместе с Биркехом мы считаем, что c с точки зрения истории религии ответ будет звучать следующим образом: черепки принадлежат кувшинам с жертвенным зельем для усопшего; после того, как зелье было вылито в могилу, чашу разбили.
Как часто за скудными археологическими отчетами скрывается подобный ритуал, когда говорится – почти во всех случаях – о том, что в могиле найдены черепки! К сожалению, выводы по этому вопросу обычно очень скудны; особое внимание следует уделить тем случаям, в которых смешение черепков в могиле оставлено без внимания[134]. Намеренно разбитые черепки можно найти повсюду, поскольку этот обычай не был ограничен ни временем, ни местом.
Под небом самых разных регионов мы встречаем один и тот же доисторический ритуал – разбивание емкости. В древнегреческом культе мертвых это действо можно проследить вплоть до крито-микенского периода.
Археологи сходятся во мнении, что глиняные сосуды, массово обнаруживаемые в гробницах Микен, Теры и многих других местах, позволяют высказать предположение о преднамеренном разрушении сосудов в ходе жертвоприношений[135]. Даже в поздней греческой бронзе разбитые глиняные и серебряные сосуды, сломанные ювелирные булавки и погнутые мечи свидетельствуют о живучести таких древних обычаев[136].
В Орхоменосе бочку «намеренно разбили на две части, которые аккуратно поставили одна в другую и оставили с трупом в могиле; это исключало дальнейшее использование вещи живыми[137]».
Особого внимания заслуживают многочисленные случаи, когда черепки были найдены не непосредственно в самой могиле. За пределами большинства норвежских дольменов и катакомбных могил почти без исключения встречается большой слой находок, который в основном состоит из черепков разбитых погребальных урн вместе с несколькими фрагментами умышленно разбитых топоров. Например, можно утверждать, что в западном Хоби (Лаланд/Laaland) зафиксировано по меньшей мере три таких больших скопления черепков[138]. Мы не имеем здесь дело с чисто практической стороной ритуала. На нем остался отпечаток религиозной церемонии с выработаным и точно соблюдаемым ритуалом, о чем можно судить по тому, что предметы тщательно разбивают на очень мелкие осколки. Такое обращение с емкостями означает не уничтожение предназначаемых для могилы предметов, а их сохранение определенным образом, который имеет какое-то отношение к культу мертвых. «Такая посуда в определенной степени утратила свой характер как собственность усопшего, однако она по-прежнему священна; следует уважать ее связь с мертвыми. Поэтому ее и разбивали, чтобы таким образом она стала полезной для умершего человека[139]».
129
B. Sartori: Scherbenmachen. Niederd. Zeitschr. f. Volkskunde Bd. 10, 1932, S. 142 – 78.
130
Mannus, Bd. ri-12, 1919 – 20, S. 33 f., 47 f., 50, 53, 64, 69. Sieh auch F. Birkner in Fests. Marie Andree – Eysn, S. 50 O. Olshausen in Z. f. Ethn. 24, 1892, S.] i66 ff. Eberts Reall. d. Vorgeschicht I Beigabe in Gräbern. VII Totenkultus. H. T. Janssen in Mannus Bd. 25, 1933, S. 86.
134
Vgl. z. B. S. Grieg: Listas Jernalder. Universitetets Oldsaksamlings Skrifter, Bd. I, 1938, S. 7, 14.
136
J. Wiesner: Grab und Jenseits. Rel. gesell. Versuche und Vorarbeiten, Bd. 24, 1938. s. 152.