С одной стороны, народный культ родников настолько богат, что однозначно уводит нас в глубины истории; а с другой стороны, археологически засвидетельствованные жертвоприношения источникам и вблизи источников настолько многочисленны, что сравнение обеих групп самоочевидно. Мы считаем, что не стоит как-то иначе оправдывать установление связи между народной традицией и данными археологии. В «Житии святого Виллеброрда» Алкуина говорится, что, возвращаясь из Дании около 700 года, этот миссионер попал на остров между территориями фризов и датчан, который был посвящен богу Форсети (Fosite); это место считалось настолько священным и почитаемым, что на нем нельзя было ничего трогать и разрешалось только тихо черпать воду из бьющего из-под земли родника[163]. То, насколько это почитание источников и родников укоренилось среди всех германских племен, иллюстрируют покаянные постановления и законы христианских королей, которые почти без исключения ревностно выступают против языческого обычая «давать обеты источникам, совершать молитвы [у родников]» (ad fontes votumfacere, orare offere[164]).
Так, Capitulatio de partibus Saxoniae Карла, свод законов о вере от 787 или 788 года, определял самые суровые наказания за все языческие «бесчинства», среди которых упоминается поклонение источникам и деревьям[165]. Минеральные источники пользовались особым почитанием и считались особенно напитанными сверхъестественными силами. Нередко за их владение вели ожесточенные сражения, как, например, между гермундурами и хаттами, а также бургундами и аламаннами[166]. Таинственная жизнь родника, его свойство отражать образы на своей поверхности, его изменчивость, внезапное пересыхание или переполнение, породили идею о том, что родник обладает даром пророчества. В 731 году папа Григорий III в своем указе князьям и народу германской провинции запретил почитание источников (fontium auguria[167]). Речь идет точно о тех же действиях, которые и сегодня совершают девушки и женщины, когда ходят к колодцам, чтобы погадать у них и узнать свою судьбу.
Есть много легенд о пророческих духах проточной воды. Они распространены по всем германским землям. Среди таких легенд особенно выделяется альв Мимир (Mimir), которому, если мы будем судить по различным географическим названиям (например, немецкая река Мимлинг (Mimling) или шведские Mimesä и Mimesjoen), вероятно, поклонялись германские племена. Согласно «Прорицаниям Вёльвы», он живет у подножия мирового ясеня, корни которого он поливает из своего колодца. К нему явился Один и попросил испить из колодца, чтобы обрести мудрость, но в залог он должен был отдать свой глаз. Когда приближается конец света, Один обращается к отрубленной голове Мимира, которая остается для него источником мудрости даже после того, как сам Мимир перестал охранять свой колодец. Большинство исследователей пытались связать миф голове и источнике Мимира, объясняя образ головы тем, что она символизирует естественный источник. То есть считалось, что голова Мимира – это колодезная «голова», верх колодца, который затем превратился в настоящую голову, о которой рассказчик мифа мог сказать, что её отделили от тела[168]. Но это искусственная конструкция, которая будет совершенно излишней, если учесть, что прорицающая голова – это самостоятельный и очень распространенный сюжет. Скандинавские источники сообщают о нескольких случаях, когда люди хранили человеческую голову, которая предсказывала будущие события[169]. Как и голова животного, человеческая голова также в значительной степени используется при вызывании умерших и общении с загробным миром. Прежде всего, череп, в котором живет дух предков, служит инструментом прорицания: об этом свидетельствуют не только многочисленные сообщения первобытных народов[170], но и европейские народные поверья. В германских легендах о похищенном черепе иногда фигурирует Один с отрубленной головой Мимира. Одна сказка из Эльзаса повествует о говорящем черепе, который ведет странника в царство ушедших во Ино душ[171].
В мифах о Мимире эта идея соединяется с распространенным представлением о том, что духи воды делятся своими знаниями только с теми, кто отдает им самое дорогое[172]. Поэт «Прорицаний Вёльвы», по-видимому, знал о таком жертвенном обычае, когда мужчины приносили в жертву священному источнику не только волосы или ногти, но и гораздо более значимые части тела, в том числе собственный глаз, чтобы получить избавление от самой глубокой нужды или беды[173].
168
W. Golther: Handbuch der germ. Mythologie, 1895, S. 347, E. H. Meyer, a.a.O., S. 28t. R. H. Meyer: Altgerm. Rel.gesch. 1910, S. 167.
169
E. Mogk in F. F. C., 57, 1924, S. 22. Liebrecht: Zur Volkskunde, S. 289 – 290, A. Dickson: Valentine and Orson, 1929, S. 201—216.